В глубине Великого Кристалла. Легенда о Хранителе. Владислав Крапивин

черном одеянии медленно шагал впереди. Галька вскочил:

      – Вьюшка, Лотик! Идите навстречу! Скажите… что я не могу, я болею, пусть потом… Ну, идите же!

      Сам он бросился в свою камеру, упал на кровать, лицом зарылся в подушку. Капитан-командор Красс поднялся из кресла и долго смотрел на Галькину вздрагивающую спину.

      – Вот теперь я спрошу о главном, – наконец сказал он. – Стоило ли спасать город, чтобы потом он обезлюдел?

      – А вам-то что? – глухо сказал Галька.

      – Мне-то? Да ясности хочется, – как-то по-стариковски вздохнул Красс. – Или ты спасал не город, а лишь свою честь?

      – А что? Этого мало?

      – Отнюдь… Я ведь только спросил.

      …Днем Галька встретил советника юстиции фан Ригена во дворе форта. И еще издалека громко сказал:

      – Пусть все остаются! Все! – Он стиснул кулаки, и в правом была монетка. – Кроме Биркенштакка…

      На закате, когда горнист сыграл вечернюю зорю и был опущен крепостной флаг, пришел Биркенштакк. Послали за Галькой. Он встретился с главным советником магистрата у левой башни, под зажженным фонарем командирского поста.

      Биркенштакк был в дорожном сюртуке и плаще, мягкой и мятой шляпе (тоже цвета дорожной пыли). Он показался Гальке совсем усохшим. Только покрытый жилками клюв был прежним.

      Биркенштакк сказал:

      – Господин Тукк. У меня есть полтора часа до окончания срока, в который я должен покинуть город. И мне хотелось бы…

      – Меня зовут Галиен. Галь… Галька, если нравится… Что вам хотелось бы, господин Биркенштакк?

      – Поговорить. Пять минут…

      – Пойдемте.

      Красса в камере не было. Солдат внес горящую лампу. Дверь осталась открытой. Было тихо, с реки сладко пахло осокой. Где-то кричали лягушки.

      – Садитесь, господин главный советник, – не то сказал, не то вздохнул Галька. И сел на край кровати. А Биркенштакк опустился в кресло. Шляпу положил на колени, как в церкви.

      – Я недолго задержу вас, гос… Галиен. – Жилки на носу Биркенштакка вспухли. – Ваше решение справедливое. И хотя я родился и вырос в Реттерхальме и немало сделал для города, я не прошу о снисхождении. Сейчас я уеду в деревню и…

      – Может, хоть перед отъездом вы скажете мне правду? – перебил Галька.

      – Я за этим и пришел…

      Галька перебил опять:

      – Я думал все эти дни. Трамвай стал тормозить раньше, чем я бросился к рельсам. Брукман сам признался, и вы все знали… Зачем вы меня гнали, если я не виноват?! – Галька закашлялся, в горле заскребло.

      – Я скажу… Вы виноваты, хотя и невольно. В том-то и дело. Вы не хотели, чтобы трамвай ехал дальше, и он стал…

      Галька непонимающе моргал.

      – Да, гос… Галь. Это так… Мало того. Несколько человек видели, как один из вагонов навис над обрывом, но вдруг опрокинулся назад, хотя по всем законам тяготения должен был покатиться вниз… Его тоже задержали вы… Галь.

      – Как?!

      – Видимо, силой взгляда и воли… Или еще как-то. Откуда мне знать природу этих явлений? Я не мадам Валентина… Но я знаю другое: жизнь в городе сбалансирована,