Боже мой, какая прелесть!. Оксана Обухова

стойкой когда-то сверкающие прозрачные фужеры покрылись пылью и поблекли.

      Весь мир казался траурным и тусклым. Я сидела за угловым столиком, сжимая чашку с чаем, грела руки и слепо смотрела в окно, располосованное потеками жидкого снега.

      Над входной дверью тихонько звякнул колокольчик, в кафе зашел фотограф Леша. Без верхней одежды, налегке, бросил на стойку купюру и, дуя на замерзшие руки, огляделся. Знакомый бармен не уточнял, что именно собрался заказать ежедневный клиент, он молча положил купюру под стойку и сделал знак официантке принести заказ.

      Леша, ожидая исполнения, грел дыханием ладони и оглядывал посетителей. Заметив меня, он недоуменно прищурился, потом понял, что не ошибся, и направился в угол.

      – Привет, – сказал с улыбкой. – Сесть можно?

      – Конечно, – немного встрепенулась я.

      – Легка подруга на помине, – расправляя матерчатую салфетку, хмыкнул Алексей.

      – И кто же тут меня поминал? – совершенно искренне удивилась я.

      – Не догадываешься? – покачал головой фотограф и, оглянувшись через плечо, положил локти на стол и быстро шепнул: – Ты чем Валере насолила, детка?

      Я не смогла ничего ответить, и фотограф продолжил:

      – Зашел ко мне в лабораторию, жвалами скрипел… Ты чем ему насолила?

      – Денег мало принесла, – буркнула я.

      – А-а-а, – протянул Леша и откинулся на стуле. – Это серьезно. Теперь понятно.

      – Чего тебе понятно?! – вспыхнула я. – То, что твой шеф редкая сволочь?!

      – Как раз это-то мне понятно очень давно, – легко согласился Леша. – Жаль, что не многие доходят до этого понимания без лишнего экстрима. Прежде чем в наш бизнес сунуться… Но ты-то, Сашка, вроде соскочила, а? Я слышал, замуж вышла.

      – Муж погиб, – опустив глаза на чашку с недопитым чаем, сказала я. – Наделал долгов и разбился на машине.

      Леша достал из кармана джинсов сигареты, подвинул ближе пепельницу и, закурив, спросил:

      – Денег много должна?

      – Много, – созналась я и вздохнула. – Больше, чем смогу потянуть.

      – И что собираешься делать?

      – Хотела назад в «террариум» вернуться.

      – Не выйдет, – прищурился фотограф.

      – То есть?

      – Шеф сказал, вся работа с тобой только через него.

      – А я… а я в другое агентство…

      – Ты что, Александра, с пальмы упала и мозжечок повредила? Если он сказал, все через него, значит, все.

      – Везде, что ли? – отстраняясь, почти падая в угол, спросила я.

      – Конечно! Детка, это правило! Ты – подчиняешься, ты – работаешь. А пальцы гнешь – сидишь на сухом пайке. – Алексей глубоко затянулся, снова бросил взгляд через плечо, как будто проверяя, не появился ли на барной стойке бумажный пакет с запечатанным стаканчиком кофе и парой сандвичей, и вновь перешел на быстрый шепот: – Вот думаешь, я тебе тогда про возраст случайно намекнул? Нет, детка. Это Валера тебя выстроить в шеренгу пытался. Ты же копытом била, корпоративки не обслуживала, в эскорте не светилась, все в облаках витала, да?

      – Ну?..

      – А