Боже мой, какая прелесть!. Оксана Обухова

но не вписался в мир слегка оцивилизованного бизнеса. В мире, где все было уже расписано, он оказался несостоятельным.

      Дима был выдумщик. Милый состарившийся юноша сорока двух лет, без должного образования – ленинградский «кулёк», специалист по культурному досугу населения, без поддержки реального капитала. Он ловко строил прожекты и так же ловко спускал идеи в канализацию, не сумев довести их до конца.

      Мой муж был выдумщик. А не работник.

      Погибнув, он оставил меня наедине с разъяренными кредиторами, одним из которых оказался мой бывший модельный директор.

      Уладить вопросы с некоторыми Димиными кредиторами мне помог муж подруги Виктории, неожиданно оказавшийся крутым криминальным авторитетом. (Почему неожиданно и как он мне помог, это отдельная история.) С бывшим шефом я вознамерилась рассчитаться сама и сполна, поскольку тешилась надеждой вернуться в модельный бизнес хоть перестарком, хоть переростком, поскольку деньги на хлеб нужно было как-то зарабатывать. Я продала картины, цацки, безделушки, взяла кредит в банке и явилась к Валерию Аркадьевичу вся из себя нарядная-ухоженная-душистая с конвертом, полным денег.

      – Это вам, Валерий Аркадьевич, – сказала тихо. – Тут – все.

      Директор взял пухлый конверт, брезгливо глянул внутрь и поднял брови:

      – А проценты? Тут вдвое набежало.

      – Какие проценты?! – опешила я, совершенно не ожидая услышать чего-то подобного от человека, бывшего свидетелем на нашей скороспелой свадьбе.

      – Такие, Сашенька, такие. Твой муженек набрал бабла, – став злым и резким, сколачивал виселицу из слов директор, – кинул половину Москвы и думал: все? Смерть все спишет? Так?! Нет, дорогуша, – перейдя на зловещий шепот, директор приналег грудью на стол, – платить придется живым. – И откинулся назад на спинку кресла, разглядывая меня с хищным, прицельным интересом.

      – Но денег нет! У меня нет ни копейки!

      – А дом?

      – Он заложен!

      – Я выкуплю закладные, продам твой дом и покрою долг.

      – Но он… он же стоит много больше!

      Взгляд Валерия Аркадьевича (девчонки из агентства любовно называли его «наш Тарантул») потяжелел многократно. Шумно вздохнув, директор дотянулся до выдвижного ящика письменного стола и вынул несколько листков бумаги, утянутой в прозрачный файл.

      – Смотри. – Презрительно оттопырив губы, он швырнул документы на стол.

      Дрожащими пальцами я взяла бумаги, прочитала верхний лист и… больше ничего не увидела. Глаза заволокло слезами, буквы запрыгали и размылись…

      – Не верю, – прошептала я. – Это… Дима не мог так со мной поступить.

      – Мог, Сашенька, мог, – ухмыльнулся Тарантул. – Деньги от продажи дома едва покроют этот долг.

      – Я вам не верю! – откидывая от себя бумаги, вспыхнула я. – Дима не мог занять столько! Вы… вы… это подделка!

      – Ты можешь верить, можешь не верить, – изобразил равнодушие бывший шеф, – но все бумаги нотариально