Боже мой, какая прелесть!. Оксана Обухова

сомнения, когда рядом, с совсем больными глазами, страдает маленький человек. Честный, открытый, совершенно не испорченный мальчик… Как я когда-то… – Но только не сегодня. Сейчас вечер, рабочий день и у милиционеров закончен. Но завтра, завтра мы пойдем вместе. Обещаю.

      – Нет, сегодня! У меня телефон лейтенанта Сережи есть! Он мне про тебя рассказал и что ты дала Коновалову это… алиби, вот! Но если все получится, то он сразу сюда приедет! Он обещал!

      «Получится», значит. Ну и хитрец лейтенант этот. Натравил на меня маленького родственника погибшей, использовал в игре детскую карту… Ну и ловкач. А казался таким милым и незаметным…

      – Так, получается, это лейтенант тебя направил, – оттягивая момент принятия решения, про бормотала я. – А капитан…

      – Стрельцов на пенсию собрался, – перебил меня мальчик. – Ему все глубоко фиолетово. Последний месяц трубит. – И с надеждой заглянул в глаза: – Так я звоню? А? Сергей приедет, он обещал…

      Господи, как же мне не хотелось всем этим заниматься!

      Давать показания, краснея, оправдывать прежнее вранье, доставать часы из канистры…

      Нет, безусловно, я расскажу всю правду. Но…

      – Антон, давай оставим все до завтра.

      – Но почему?! – Мальчишка подскочил с дивана. – Чего тянуть?!

      – Да потому, что Коновалов мне машину чинит! – не хуже центрфорварда заорала я. – Сам разбил, сам чинит! Понимаешь?! У меня денег на ремонт машины нет!

      – Эх ты…

      Антон стоял надо мной. Маленький, взъерошенный и обиженный снова. Смотрел сверху вниз и презирал.

      Я схватила его за руку и с силой стиснула ладонь:

      – Антон, я обещаю, обещаю. Завтра мы пойдем в милицию. Я все расскажу. Все, как было. Но сегодня… Сегодня Коновалов сказал – через два дня машина будет как новенькая! Давай подождем до завтра! Ничего не изменится!

      Мальчик вырвал пальцы из моего кулака, отошел к окну и надулся.

      Боже, как все запутано! Я могу избавить его от муки ожидания, могу добиться справедливости… Но и сама понимаю – я права! Один день ничего не решает! Завтра к вечеру мне пригонят «рено», и пусть капитан Стрельцов с лейтенантом Сережей арестовывают соседа на здоровье.

      Но не сегодня.

      Я не могу остаться без машины. Метро до нашего чертова поселка еще не прорыли и вряд ли когда сподобятся. А до автобусной остановки и маршруток полчаса через поле по солнцепеку шлепать… По пыли, без тени, конец июля – жара несусветная.

      В гостиной, нарастая, зазвучала музыка – резкий бой электронных тамтамов. Антон бросился к своему рюкзачку, выдрал из бокового кармана сотовый телефон и крикнул:

      – Да, тетя Маша! Слушаю! – И замолчал. На долго.

      Я сидела в кресле, смотрела на мальчика и покусывала губы. Казалось, что, слушая телефонного собеседника, Антон даже дышать перестал. Его лицо посерело, и стало заметно, что умылся он плохо: от висков на щеки тянулись полоски-подтеки засохшего пота и пыли, шея под ушами пестрела пятнами…

      – Да, тетя Маша, – проговорил он наконец. —

      Да, у меня все в порядке. Я на сборах. Не волнуйся…