.

когда она исходит из твоих уст. Не томи, выплесни свою мысль, как я только что выплеснул напряжение в сладкое лоно этой юной девы.

      – Да вот в чем дело-то. Дракон должен прилететь за прекрасной девственницей, так?

      – Да, но он в этот раз улетит ни с чем. Девственницы-то и нет.

      – Нет, друг мой, сверкающий голым задом. Дракон прилетит за обещанной добычей и сейчас под определение прекрасной девственницы попадаешь именно ты.

      – Что? – икает эльф.

      – Ну да, я мало подхожу на роль прелестницы, а вот ты можешь проклясть свою смазливость.

      Парася чувствует, как эльфийская решимость внутри неё становится мягкой и, в конце концов, выскальзывает с тем самым звуком, какой возникает, когда выдергивают плотную пробку из кувшина. Она с трудом поворачивается, её тело всё ещё содрогается от редких сладких судорог.

      Мирралат уже не кажется таким мужественным. У него жалко обвисли не только волосы на потном лбу. Он натягивает штаны с самым задумчивым видом, на который способен только что удовлетворившийся эльф.

      – И что же нам делать, Траргок? Само собой, что я никому не позволю лишать меня девственности… Но и помирать не хочется.

      Орк отворачивается от стены, на которой играл в крестики-нолики и пожимает плечами. Парася тут же одергивает платье, когда сальный взгляд зеленокожего скользит по волосатым ногам.

      – Эх, знал бы заранее… – с тоской молвит эльф и в этот момент небо темнеет.

      В воздухе слышится шум, как будто паруса хлопают под порывами ветра. Вот только откуда парусам взяться на суше?

      История пятая, в которой разочарование сменяется ещё большим разочарованием

      – Эй, бабочка-переросток! Куда ты нас несёшь? – кричит эльф, после того, как сплюнул очередного залетевшего в рот комара.

      Дракон не отвечает. Его зеленые кожистые крылья мерно взымаются и опадают, толкая огромное тело вперед. В чешуйчатых лапах зажаты двое. Вряд ли стоит уточнять – кто именно?

      Орк, в соседней драконовской лапе, сложил руки на груди и теперь молчаливо наблюдает за проплывающими верхушками деревьев и голубоватыми кляксами озер. Он молчит, как отросток вереска в темную ночь на склоне оврага. Он оскорблен тем, что дракон даже внимания не обратил на его потуги в городской ловушке. А ведь Траргок старался. Когда дракон спустился в их странное пристанище, то орк успел три раза ударить по изумрудной лапе, прежде чем секира сломалась. Потом Траргок попытался отгрызть средний коготь, но это все равно, что кусать щит у грязного гоблина – бесполезно и невкусно.

      Зеленокожий воин старается пнуть уток, когда дракон пролетает мимо стаи, но утки оказываются умнее орка. Они отлетают на недоступное расстояние, показывают крыльями и хором крякают над неудачниками.

      – Эй, а ты знаешь – кто такие драконы? Это те же петухи, только гребень во всю спину! – кричит эльф, но безуспешно – дракон не оборачивается на его оскорбления.

      А ведь Мирралат так хорошо спрятался за Парасей и успешно попал пару