Обреченные попаданцы. Алексей Калинин

орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…

      – Пусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – срывается с её губ.

      – Ну да, не помылся! – пыхтит он на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.

      Эльф скользит рукой между её телом и землёй, просовывает ладонь между волосатых ног. Она стонет от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробуждается от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжимают пустоту, требуютбыть наполненными.

      – Пусти!

      – Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – восклицает эльф.

      Его вес столь тяжел, что она едва может дышать. Его губы скользят по легким волоскам на шее. Когда его зубы смыкаются на гладкой коже в маленьком любовном укусе, она почти кричит.

      Она чувствует себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь касается её лица. Средний палец проскальзывает между мягких губ, и она всасывает его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое.

      Другой рукой он задирает подол её платья, а твердые пальцы безжалостно принимаются исследовать её беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. Буйная растительность не смущает эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкается в её зад, он вводит палец во влажную ложбину и глубоко вонзает его.

      Парася вскрикивает и давит на его руку. Да, о, да – это то, в чём она нуждается! Слабые, прерывистые звуки слетают с её губ, когда он умело проскальзывает в неё вторым пальцем, пока не достигает девственного барьера.

      Нежно, но твердо, он пробивается сквозь него, покрывает её шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями, мешает их с маленькими укусами. Он рвет ту преграду, благодаря которой девушка оказывается здесь. Боль вовсе не мимолетна, как о ней рассказывали более взрослые подружки. Боль обжигает, она раскаленным металлом заливает полость внизу живота.

      – Пусти меня! Как же больно! Ой, мама, роди меня обратно!

      – Тихо-тихо, милая, сейчас все пройдет.

      Эльф снова шепчет что-тона незнакомом языке, и раскаленный свинец моментально остывает. Боль меняется на сладкое наслаждение от его пальцев, двигающихся внутри неё. Горячий рот обжигает её кожу, мощное тело двигается взад-вперед по ней. Остроухий оказывается её самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Парася боится признаться даже самой себе, что мечтала об этом моменте, о мужчине, овладевающим ею так, словно нет на земле той силы, которая может это предотвратить.

      «Ничто не может!» – возникает проблеск мысли. – «Ничто, кроме дракона!» С того момента, как она заметила эльфа в приоткрытую дверь, она знала, что это случится. Возможно, это от многочасового нахождения под солнцем, но она почему-то знала, что он будет её первым мужчиной.

      Эльф прижимается, толстый и твёрдый, как мифриловое копье, к мягким, нежным складочкам, и с губ Параси