Убить Гертруду. Александр Фирсов

и отнесся к Антонову трепу даже с опаской.

      – Ну, кто знает, что там есть еще, – вдруг Антон сам запнулся, замолчал, не уверен, нужно ли дальше говорить, и впал в смущенную задумчивость. Заметно помутилось в глазах, алкоголь заполнил его мозг, да так сильно, что он покачнулся и чуть было лбом вперед сам, топориком, не упал на табуретки и не проломил их о свою голову.

      Николай держался трезвее гостя, сказывался многолетний опыт бобыля. Он с минуту держал паузу и перетянул разговор на себя. Казалось, коньяк его не достал, и он не был пьян. Неправдоподобная история его оживила, глаза его воспламенились, зароились фантазии, замагнитились в воздухе необычные мысли. Он впал в необъяснимое возбуждение! Очевидно, по наивности Антон многого не понимал, а Николая настиг дремавший в нем порыв действовать! Перещелкнулась будто какая-то воздушная шестеренка, и омертвевшее колесо судьбы сдвинулось в пространстве, дав ход уже другому движению, за ним и третьему, затем и всему турбинному механизму. Еще немного, и он бы по примеру Теслы был способен вырабатывать энергию в тысячи киловольт!

      Антон беспомощно пьяно молчал, а Николай в неописуемом внутреннем восторге произносил свой монолог:

      – Слушай, занимательная вещь у тебя произошла! Я хочу… – начал он, не останавливаясь и сбиваясь, говорить. – Ты сейчас к стене отвернись, а я… – он говорил и крестился. – А я… Дай бог, у меня будут еще одни домашние тапочки для гостей…

      Настолько сильно Николай был возбужден в эту минуту, что со стороны могло показаться, будто у этого человека начался нервический припадок. Первые секунды засветились, как спички, особенно горячо и сбивчиво.

      – Я хочу отблагодарить его, то есть тебя через него. Тьфу… его через тебя… отворачивайся быстрей… – Николай даже своими руками помог Антону половчее повернуться к стене, сам же подскочил с дивана к своей витрине с машинками.

      – Называй мне номер полки от пола и машинку от окна. – Полок было всего четыре. – Ту, что назовешь, – твоя! Тебе дарю!

      Николай удивлял своим волнением, со лба катился пот, лицо его уродливо преображала невыразимая гримаса, больше всё-таки походившая на что-то потустороннее, нежели на улыбку. Воодушевленный, с красным лицом, он стоял возле досок с машинками и ждал. Торжественность момента подчеркнула опрокинутая табуретка, которую он, в страстном порыве осуществив прыжок к витрине, зацепил ногой, со всем ее содержимым: рюмками, тарелками, закуской и пустой бутылкой из-под коньяка. На такие мелочи, как перевернутая табуретка, он уже не обращал внимания. В воздух взвилась идея, дух легенды! Некий неосознанный азарт захватил и Антона в свои жадные объятья, не отпускал, ждал и горел в груди коньячным пламенем.

      – Два и пять! – произнес Антон, придав голосу торжественность магического заклинания.

      Николай вслух просчитал, выждал паузу и через полминуты окликнул:

      – Поворачивайся, вот она!

      Осторожно, не спеша, на пятках Антон повернулся.

      Он