Мысли в рифмах. Избранное. Иван Андреев

Играли джаз на сцене.

      Экзотика, японец официант.

      Меню, как древнеримский фолиант.

      А музыканты джазовые тени.

      Нам будет хорошо с тобою, вечно.

      Среди планет забытых, одна наша.

      Мы назовём её по-русски «Саша»,

      не допуская местного наречья.

      За горизонтом ночь, и пахнет миндалём.

      На привязи, как пёс рыбачья шхуна.

      И точно знает филиппинец Бруно,

      что завтра поплывёт за жемчугом.

      Пустынный пляж, как шёлковая лента,

      вдоль океана вьются без конца.

      Похожий на усталого пловца,

      приплывшего с другого континента.

      1994г.

      Элегия

      Кряхтело, радио в квартале.

      Мы на веранде пили чай.

      Мальчишки табачок стреляли.

      В окно влетела баттерфляй.

      О, эта маленькая «птичка».

      На всех садилась, и на стол.

      Горела и потухла спичка.

      В то время начался футбол.

      Цирк шапито приехал в город.

      Под солнцем места не нашёл.

      Неловко я задёрнул ворот,

      и по акациям пошёл.

      Скрипели старые качели.

      Фонарь качался на ветру.

      Играли звонкие свирели.

      И на веранде, и в саду.

      1994г.

      Лето

      В душе вечерний перезвон,

      что к вечеру вполне понятно.

      А на душе легко, и внятно.

      Звучит заигранный чарльстон.

      Июль в разгаре самом, лета.

      В сорочки белые одеты.

      Прогулки морем, и кадеты.

      Глазами пялятся на дам.

      Сверкает море, чайки кружат.

      Елизавета с Машей дружит,

      второй десяток лет подряд.

      Лакеи, франты, баснописцы.

      Глядят, как в воду в ваши лица.

      И душами кривят.

      А рядом пляж в лучах лазурных.

      Утопит смесь романов бурных,

      в стерильности аллей.

      На палубе полно людей.

      На пирсе барышни с зонтами.

      Дельфины борются с буйками.

      И лето кажется длинней.

      1995г.

      * * *

      Навзрыд читаю геометрию, и «Кубу».

      Наотмашь бью назойливых, и глупых.

      Читаю Пушкина, перечитав всю прозу.

      Наотмашь бью, и нюхаю мимозу.

      Я в этой сказочной стране не первый год.

      Навзрыд читаю Бродского. И вот,

      последняя уходит электричка.

      А я стою, и жду не первый год.

      И в геометрии соприкасаются остатки.

      Круги вольны, легки, и падки.

      Как грусть безумная, как грусть.

      Подобная и аисту, и матки.

      1995г.

      * * *

      Только голуби знак молчания.

      Только голуби знак тишины.

      Открываю, я книги втайне.

      От людей, от судьбы, от земли.

      И читаю запойно ночью,

      и глотаю уродский свет.

      Наверняка это Иосиф Бродский,

      может Анна Ахматова, может Фет.

      Я