Дьявол и Господь Бог. Жан-Поль Сартр

восьмое

      Электра, Орест.

      Электра. Орест! (Бросается ему в объятия.)

      Орест. Чего ты боишься?

      Электра. Я не боюсь, я пьяна. Пьяна от радости. Что она говорила? Она долго молила о пощаде?

      Орест. Электра, я никогда не раскаюсь в том, что сделал, но говорить об этом не считаю нужным: есть воспоминания, которыми не делятся. Знай только, что она умерла.

      Электра. Проклиная нас? Ответь только это: проклиная нас?

      Орест. Да. Проклиная нас.

      Электра. Обними меня, любимый, стисни меня в объятиях. Как плотен мрак ночи, как трудно свету факелов пробиться сквозь него! Ты любишь меня?

      Орест. Ночь уже кончилась. Брезжит день. Мы свободны, Электра. Мне кажется, ты рождена мной, и я сам родился вместе с тобой; я люблю тебя, ты – моя. Вчера еще я был одинок, а сегодня у меня есть ты. Кровь соединяет нас двойными узами: мы родня по крови и мы вместе пролили кровь.

      Электра. Брось меч. Дай мне руку. (Берет его руку и целует.) У тебя короткие квадратные пальцы. Они созданы для того, чтобы брать и держать. Дорогая моя рука! Она белее моей. Сколько силы скопилось в ней, чтоб покарать убийц нашего отца!

      Обожди. (Идет за факелом и освещает им Ореста.) Нужно, чтоб свет падал на твое лицо, мрак сгущается, я плохо вижу тебя. Мне необходимо тебя видеть: когда я тебя не вижу, я начинаю тебя бояться; я не должна отрывать глаз от тебя. Я люблю тебя. Мне нужно думать, что я люблю тебя. Как странно ты выглядишь!

      Орест. Я свободен, Электра. Свобода ударила в меня как молния.

      Электра. Свободен? А я не чувствую себя свободной. Разве ты можешь сделать, чтобы всего этого не было? Свершилось непоправимое. Разве ты можешь помешать тому, чтобы мы навеки остались убийцами матери?

      Орест. Думаешь, я хотел бы этому помешать? Я совершил свое дело. Доброе дело. Я понесу его на плечах, как путник, переходя реку вброд, переносит на своих плечах ребенка, я за него в ответе. И чем тяжелее будет нести, тем радостней, потому что в нем – моя свобода. Вчера еще я брел по земле куда глаза глядят, тысячи путей выскальзывали у меня из-под ног, все они принадлежали другим. Я шел по любому из них – по прибрежной тропе бурлаков, по тропке погонщика мулов, по мощеному тракту, где мчатся колесницы, – но ни одна дорога не была моей дорогой. С сегодняшнего дня мне остался только один путь, и бог знает, куда он ведет, – но это МОЙ путь. Что с тобой?

      Электра. Я больше тебя не вижу! Лампы не светят. Я слышу твой голос, но он причиняет мне боль, он вонзается в меня как нож. Неужели отныне всегда будет так темно, даже днем? Орест! Вот они!

      Орест. Кто?

      Электра. Вот они! Откуда они взялись? Они свисают с потолка как грозди черного винограда, от них черны стены; они застилают мне свет, их тени заслонили от меня твое лицо.

      Орест. Мухи…

      Электра. Слышишь? Слышишь шум их крыльев, подобный гуденью кузнечного горна? Они окружают нас, Орест. Они нас подстерегают. Сейчас они обрушатся на нас, я почувствую на коже тысячи липких лапок. Куда бежать, Орест? Они разбухают, они разбухают – смотри, они