Когда на небе нет звёзд. Анастасия Сергеевна Хахалева

облокотившись на руки, и смотрим друг другу в лицо.

      – Ты знал, что обреченность выглядит, как разбитый на тысячу кусочков, космос? – Вдруг говорит Анна, странным, спокойным, совсем невесёлым тоном.

      – Космос?

      – Да. У каждого человека есть космос. И его очень легко разбить.

      Я ничего на это не отвечаю. Анна продолжила: – Я вижу в своих глазах осколки каждый день, когда смотрю в зеркало. В моей жизни творится много всего… И мои татуировки означают, не делай вид, что их не заметил, они означают, что я сама этого захотела. Я это заслужила. Выбрала… То есть, выбрала, скорее, жизнь. Но мне пришлись по душе её идеи.

      – Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

      – Конечно, не понимаешь. Ты, ведь, не знаешь меня. А те, кто знают, тем более, не поймут.

      Анна смотрит мне в глаза, словно ищет в них что-то. Чем бы это ни было, во мне этого нет. Когда до неё это дойдёт она наверное во мне разочаруется.

      Я честно сказал ей: – Прости, но я всё ещё тебя не понимаю.

      – Как бы тебе объяснить… – Ответила мне Анна. – Я (метафорически, конечно) умираю каждый день по чуть-чуть, и получаю от этого настоящее удовольствие… Печаль, тоска, отчаяние (банальные слова, но нельзя недооценивать их значение), мне нравятся эти чувства. Я думаю, они прекрасны. Холодные, тягучие и вязкие. А цвета всегда синего или черного. Они блестят, как снег и кусают изнутри, как мороз. Покрывают мурашками, увлажняют глаза и щёки. Окунают в бездну, накрывают мглой, словно тяжёлым одеялом. Они убивают самым красивым способом… Я люблю чувствовать это. Я… я люблю страдать.

      Она замолчала, формулируя мысли. Я не стал портить возникшую тишину.

      – Я знаю твою историю.

      – Вот оно что…

      – Я думаю, мы с тобой не похожи.

      – Ты это хотела мне сказать? Это итог твоей речи?

      – Именно. – К Анне вернулся радостный тон. – Ты страдаешь. Сильно. По-настоящему. Я это знаю, чувствую. Ты игнорируешь свою боль, не замечаешь или просто к ней привык. Так продолжается сколько? Больше десяти лет? Знаешь, какой у меня девиз по жизни?

      – Не представляю.

      – «Зачем, если нет удовольствия?»

      Анна встала.

      Только сейчас до меня дошло, что кроме платья, на ней ничего нет. Я встал следом, и надел на неё своё пальто, вынув из карманов ключи и справку. Оставив там деньги, платок и использованную зубочистку. Надеюсь, Анна о неё не порежется, когда будет греть руки. Она поблагодарила меня, а потом сказала: – Знаешь, что ещё я думаю?

      – Нет.

      – Тебе нужно взбодриться. – Анна засунула руку себе под платье и вытащила из лифчика маленький прозрачный пакетик, где лежали две розовые таблеточки.

      – Вот. – Она протянула этот пакетик мне. – Найди того, кто тебе, по-настоящему понравится, и раздели с ней. Или с ним. Обещаю, вам будет так хорошо, как ты себе даже представить не можешь.

      Я взял таблетки.

      – Спасибо. А, с тобой мы еще встретимся?

      – Зачем? Мне нравятся только самые