Невеста Чёрного Змея. Екатерина Оленева

уж выяснилось, что я волшебница, нужно ведь учиться как-то с этим жить?

      Во взгляде Айзека Абнера промелькнуло нечто похожее на сочувствие:

      – Любой волшебник, нуждающийся в помощи, всегда найдет её в Белом Ковене, вне зависимости от родословной. Н-да! –протянул Айзек, морщась. – Какой необычный вкус у здешних сладостей.

      Почти против воли с губ Лейлы сорвался вопрос:

      – Я приняла Темное Наследие моего рода. Я теперь проклята?

      Прожевав пряник, Айзек посмотрел на вазочку с конфетами, обёрнутыми в яркие фантики и в задумчивости поскрёб подбородок. Выбрав, развернул одну из конфет, закинул её в рот. И только когда проглотил, заговорил вновь, задумчиво щурясь.

      – Если почитать религиозные книги, выходит, что любая магия, по сути своей, темна? Я не могу, в силу происхождения и пройденного жизненного пути, согласиться с утверждением: «Ворожеи не оставляй в живых». Впрочем, те же люди, что произвели этот спич, делали исключения, скажем, для волхвов, несущих дары младенцу Иисусу? Или Андалузской Волшебницы? Двойные стандарты имеют распространения в любом мире и обществе, не так ли? Одна только способность убивать взглядом, поднимать мертвых, изрыгать гром и молнию, по моему убеждению, не делает человека ни темным, ни проклятым. Собственные устремления, неправильно выбранные цели или нечистоплотные способы её достижения – вот что зло. Только то, что ты делаешь сам, способно сделать тебя отверженным. Но ни происхождение, ни кровь, ни преступления предков не способны разрушить души, а значит, мы не прокляты.

      – Как я рада снова видеть тебя, Айзек! – голос Василисы прервал монолог профессора.

      За беседой и чаепитием Лейла даже и не заметила, что солнце успело сесть.

      – Василиса! – Абнер поднялся, чтобы поприветствовать её. – Рад вновь видеть одну из самых прекраснейших женщин на свете.

      – В устах любого другого это комплимент, – засмеялась Василиса. – Но от тебя, Айзек, это почти что хула. Я знаю, ты не слишком-то ценишь красивых женщин. Твои старые предубеждения ещё живы?

      – Кто старое помянет, тому глаз вон. Так, кажется, говорят?

      – У поговорки, Айзек, есть продолжение – кто его забудет, тому оба.

      Всё это было сказано с очаровательной улыбкой – улыбкой, полной яда.

      – С нашей последней встречи, состоявшейся без малого пятьдесят лет пролетело? – вздохнул Айзек, вновь задумчиво щурясь. – Но ты совсем не изменилась.

      – Иллюзия, – вздохнула Василиса. – Всего лишь иллюзия, мой старый враг. Впрочем, как и многое другое на этом свете.

      Приблизившись, она протянула ему обе руки. Абнер, к удивлению Лейлы, склонившись, с галантной осторожность легко прикоснулся к ним губами.

      – Выглядишь уставшим, – вынесла Василиса свой вердикт.

      – Никто не вечен, – пожал он плечами в ответ.

      – Я буду скучать по тебе, Айзек, – на сей раз в голосе Василисы прозвучала искренняя грусть.

      – Очень может быть, – ухмыльнулся тот. – Кто знает, может быть, даже у таких, как ты, есть сердце?

      У Лейлы