Война кланов. Охотник 1. Алексей Калинин

присоединяется худощавый мужчина. Серый плащ чуть распахнулся при приземлении. Колючий взгляд мельком царапает мою лежащую тушу, фонарь в руках обшаривает прибрежную бровку. Краем глаза я заметил, как тип снял с раскидистой вербы небольшой клочок и быстро убрал его в нагрудный карман.

      Сверху спускают носилки. В шесть рук меня аккуратно кладут на пахнущую формалином ткань. Крепят широкими ремнями, чтобы не упал при переноске.

      Или чтобы не сбежал…

      – Ох, и здоровый же ты! – пыхтит молодой врач.

      – Это я ещё не жрамши, – я с трудом раздвигаю губы в улыбке и осекаюсь – что-то теплое течет по подбородку.

      «Уничтожить!» – в голове ещё гремят мысли неизвестного охотника.

      – Если шуткуешь, то, значит, жить будешь. В отличие от твоих друзей, – пыхтит врач, забираясь на обрыв.

      – Отставить разговоры! – командует «серый плащ».

      – Каких друзей? – я поворачиваю голову.

      Черепушка откликается ноющей болью, но открывшееся зрелище заставляет о ней забыть.

      В мельтешении фонарных лучей выделяются прямоугольники простыней, под ними угадываются очертания человеческих тел, застывших в разных позах. На белых полотнах расплываются красные кляксы. В скудном освещении четыре простынки кажутся нелепыми заплатками на грязной поляне. По территории деловито снуют люди в милицейской форме, мелькают белые халаты.

      Две немецких овчарки, как по команде, поворачивают головы в сторону моих носилок. Из распахнутых пастей выплеснулся оглушающий лай. Присутствующие разом поворачиваются к предмету переполоха, двое милиционеров хватаются за кобуры.

      Собаки рвутся к моим носилкам, и кинологам с трудом удается удерживать разбушевавшихся зверей. Резь жестко бьет по нервным окончаниям, вызывает судорогу. Ремни потрескивают, но удерживают на месте, пока тело пытается закрутиться узлом.

      – Чего это с ними?! – кричит кинолог.

      – Не знаю, одурели от крови, наверное! Фу, Граф! Место! – командует другой, оттаскивая мускулистого пса.

      Врачи аккуратно проносят носилки поверх кустов. На выходе из рощицы подлетает озадаченный Евгений, на его носу белеет нашлепка из пластыря:

      – Слышь, Санек, ты как? Ну и поломали же, черти! А тут та-а-акое было!

      Евгения оттесняет в сторону сумрачный тип в сером плаще:

      – Тихо-тихо, не надо разговаривать! С другом увидитесь позже. Эй, лейтенант, почему отпустили гражданина? В машину, быстро! Показания от и до!

      Подскочивший милиционер берет Евгения за локоть, и они удаляются к бело-голубому «УАЗику».

      На дороге сверкают маячками пять милицейских автомобилей и несколько карет «Скорой помощи». Осенняя ночь состоит из блеска разноцветных вспышек, света фонарей и лая собак.

      Высыпавшие из «Ш.П.» студенты оживленно обмениваются догадками о происшедшем. За плотной толпой получается разглядеть Юлю с подружками. Девчонки смотрят на меня, ошеломленно округлив глаза. Юля прижимает к губам платочек. Да уж, лежащий на носилках, перетянутый ремнями, грязный, в изорванной одежде