Гавань. Юлия Бекенская

Немного нас тут, и правила, в общем, простые: кто что умеет, тот то и делает. Я – по механике и общему ТО. Женщины по хозяйству. Если попросишь – могут подстричь или пуговицу пришить. Но не злоупотребляй. Лучше сам. Ринат – тот рукастый, если башмак порвался или дверь развалилась – починит влет. Тетушка Борджиа готовит прилично…

      – Тетушка Борджиа?

      – Ядвига, в смысле. Не вздумай при ней ляпнуть…

      – А почему Борджиа?..

      – Узнаешь, – Боцман подмигнул и вдруг стал серьезным. – Женщин не обижать: ни словом, ни делом. Особенно Люду. За Ядвигу не беспокоюсь, она сама кого хошь обидит. А Люду не трогай.

      – У тебя с ней?.. – зачем-то ляпнул Николай.

      – Нет, – строго сказал Боцман. – В эту сторону даже не думай, понял? И Ринату лишних вопросов не задавай: захочет-расскажет… Короче: все в одной лодке, пока так. Понял?

      – Понял. И давно вы тут… в одной лодке?

      – А кто как. Я дольше всех. Ринат осенью появился, потом Ильич Ядвигу привел, Людку – уже позднее… ты сам по какой части? Что делать умеешь?

      – Инженер-электрик.

      – Электрик?! Та ты ж мой родной! Дык меня тебе силы небесные подослали! С электрикой-то у нас самый швах… Движок еще как-то где-то я сам, а электрика… сегодня глянешь? А то я один задолбался уже. Ринат ниже палубы никогда не спускается. В машинное отделение его и под наркозом не затащишь… и, знаешь, я его понимаю. Я б после такого тоже… гм.

      Николай не стал спрашивать, после какого «такого» Рината не затащишь в машинное отделение. И почему Люду обижать нельзя, а Ядвигу – можно, но потом пожалеешь.

      И еще сто вещей не спросил он, потому что не собирался тут оставаться настолько, чтоб узнавать все тайны-секреты.

      Ему бы недельку перекантоваться, а когда поутихнет, решить, куда дальше жить… А сейчас хотелось, чтобы Боцман свалил побыстрее. Тут и одному-то тесно, не то, что двоим…

      И Боцман, кажется, понял.

      – Ладно, осваивайся. Уже ушел. С утра и поговорить не с кем: все злющие, как филины с перепоя, а Людка с ночи на работу ушла. Что за люди: утро такое хорошее, а они вот!..

      И вышел, прикрыв за собой дверь.

***

      Николай заправил топчан, сел на пол, на койку поставил рюкзак. Он, как прибыл, даже распаковываться не стал – сразу спать завалился.

      Вывернул рюкзак на кровать и удивился. Собирался в спешке, из одежды покидал свитер, джинсы, рубашки. Документы схватил и деньги, немного, но все, что было. Остальное впопыхах покидал.

      Вся тридцатипятилетняя жизнь в одном рюкзаке. Остальное – болгарка там, шапки-ушанки, шкаф с книгами, холодильник, новая железная дверь. Ну на фига, спрашивается, на нее столько денег выкинули?.. Эх, Алиска, дурища. И ты, Коля, дурак…

      Ладно, что там у нас еще?..

      Дальше почему-то из рюкзака сплошь посыпались круглые вещи.

      Три круглых магнитофонных бобины – ну малацца, куда ж без Высоцкого, без БГ и сборника Визбора?.. Интересно, где он найдет магнитофон?

      Две