Ралли Родина. Остров каторги. Максим Привезенцев

вообще, – пожевав губу, заявил Лазарев.

      – Вообще? – не понял Привезенцев.

      – Нет, ну вначале, конечно же, участников представим, потом, понятно, они будут мелькать в фильме то тут, то там… – оговорился чиновник. – Страна, разумеется, должна знать своих героев, куда же без этого? Но именно… именно мусолить вас на экране без необходимости не нужно. Не нужно повторять, что такие-то такие-то отправились туда-то туда-то… Вот: самое главное – зритель должен понимать, что каждый достойный гражданин Советского Союза может оказаться на месте любого из участников ралли «Родина» и преодолеть весь маршрут… с улыбкой на лице, непринужденно!..

      Лазарев и сам тут же расплылся в улыбке – видимо, демонстрируя, какие должны быть лица у Привезенцева и его спутников в фильме про мотопробег.

      «Похоже, только монтаж нас и спасет, – исподлобья глядя на чиновника, подумал режиссер. – Правда, снимать придется очень много, потому что многое потом и вырежут… но он правильно говорит – мне ли к этому привыкать?»

      Дальше Лазарев и Рожков говорили много и все вроде бы по делу, но к середине беседы Привезенцев устал слушать эти давно зазубренные фразы, повторяющиеся из раза в раз. Основной посыл был совершенно ясен: ты, Владимир Андреевич, советский творец, а творцы в Союзе нужны, чтобы восхвалять нашу Родину и заражать «красной» идеей сердца и умы рядовых тружеников, коих у нас в избытке.

      И теперь, стоя чуть в сторонке от всех, Привезенцев смотрел на небо и думал…

      – О доме, – сказал режиссер, повернувшись к Альберту. – Об Ире с Андреем… о Софье.

      – Как они? – участливо спросил журналист.

      – Софья опять болеет, – помедлив, со вздохом произнес режиссер.

      – Тяжелое что-то?

      – Да нет, мигрени. Но что-то слишком часто в последнее время. Беспокоюсь, как она там… давно так надолго не уезжал.

      Режиссер вспомнил, как они с Софьей накануне перед отъездом заперлись на кухне и пили чай. Было уже около половины первого ночи, дети спали, а они сидели на кухне и смотрели в окно.

      – Интересно, это когда-нибудь закончится? – спросила жена. – Гоняют тебя, как молодого…

      – Хотел бы я знать, – прихлебнув из кружки, ответил Привезенцев. – Сам уже устал. Хотя, с другой стороны, если б так не дергали, может, и наш с тобой запрос бы отклонили в детский дом. Конечно, не факт, что мы таким образом отыщем информацию о твоих родителях, но даже шанс в нынешнее время – это уже много!

      – Я знаю, Володь, – пробормотала Софья, отведя взгляд в сторону. – Знаю… и рада, что мы пробуем…

      Она замолкла – явно смутилась, и Владимир, все поняв, взял жену за руку. Их пальцы сплелись. Софья бросила на мужа взгляд из-под длинных ресниц и снова отвернулась.

      – Прекращай, – мягко сказал Привезенцев. – Я сам хочу этого, хочу помочь. Это важно – знать, кем были твои родители. Ты бы, понятно, и не попросила никогда…

      – Я просто понимаю, что это ничего не даст, Вов, – со вздохом сказала жена. – Но ты все равно молодец. Спасибо