Рассказы геолога. Анатолий Музис

же мешает? – спросил Андрей.

      – Удобства не те.

      – Нет, – покачала головой Светлана. – В отшельники? Даже с удобствами…

      – По моему нас вполне достаточно, – сказал Нюкжин. – Да и некогда скучать.

      Вернулись к столу. Герасим отбросил лишние ящики, как ненужное напоминание.

      – Кофе хорошо, а чай лучше, – сказал он, снимая чайник с огня. И, припомнив обиду, добавил: – Велика фигура, да дура!

      Нюкжин спросил:

      – А пословица к чему?

      – Так… – уклончиво ответил Герасим. – Пословица на пословицу.

      – И напрасно. Андрей Федорович не имел ввиду тебя обидеть.

      – И я не имел… – упрямо ответил Герасим.

      Нюкжин подумал, что заступаться за Лугового сложно. Тот, действительно, высказался с бездумной легкостью человека, которому многое дозволено.

      И тут, как нельзя кстати, Андрей спросил:

      – А пирожков не осталось?

      – Неужели не наелся? – удивилась Светлана.

      – Говорят: "Что мое, то мое. Но не мешает добавить к нему еще немного".

      Ася хозяйственно прохромала к костру и принесла оттуда ведро до половины наполненное пирожками.

      – Когда Вы все успели? – удивился Нюкжин.

      – Полдня разве мало? – сказала Ася.

      Андрей принялся за пирожки, словно и не обедал. Можно было позавидовать его аппетиту.

      – А пилотам понравилось у нас, – сказала Светлана.

      – Всем понравилось, – согласился Нюкжин.

      – В поле самое главное – еда! – самоуверенно заявил Герасим. – А здесь мясо парное, и от пуза.

      Он бы еще долго рассуждал о преимуществах полевой кухни, особенно, когда она обеспечена свежим мясом. Но Андрей вспомнил о Луговом.

      – А здорово, все-таки, Андрей Федорович! Едва подошел к обрыву, все ему уже ясно.

      – Без пяти минут академик! – отозвался Нюкжин.

      – Все мы без "пяти минут"… – съязвил Герасим.

      – Нет! Знаете, в чем разница между академиком и нами?

      – В чем?

      – Академик помнит, чему его учили в школе. А нам каждый раз приходится вспоминать старое.

      – Тогда и я буду академиком, – сказал Андрей.

      – Вот так! – засмеялся Герасим. – Простенько и со вкусом.

      – А что? Я тоже помню все, чему учили в школе.

      – Иван Васильевич! – напомнила о себе Светлана.

      – А Вы не хотите стать академиком?

      Нюкжин усмехнулся.

      – Я же сказал – у меня память заурядная.

      Вторжение людей из внешнего мира настроило на "мирские" воспоминания. Но мало-помалу возвращалось ощущение, что они снова одни, что работа продолжается, что завтра надо снимать лагерь с приветливой Сердоликовой косы и плыть дальше, в неизведанное. И они притихли. Каждый думал о своем.

      И следующий день настал.

      Легли на землю палатки, лишенные подпор. Убрались в чехлы спальные мешки. Лишь над костром еще висел чайник и суповая кастрюля, их освободят перед самым отъездом.

      Полешкин