Чесменское сражение. Граф Орлов против Хасан-бея. Владимир Шигин

Федор Ушаков, флагманом знатным! – улыбнулся Хметевский и зашагал прочь.

      Иногда встречал в корпусе племянника директора, розовощекого капитана Михайлу Кутузова. Любил Степан перекинуться с ним парой-другой фраз. Адъютант ревельского губернатора Гольштейн-Бекского, бывая по делам в столице, непременно заезжал к своему дядюшке и, в свою очередь, всегда был рад потолковать с приятным собеседником. Особой, впрочем, дружбы меж ними не было, просто встречались два симпатичных друг другу человека, обменивались новостями и, пожав руки, расходились. Каждому судьба уготовила свою дорогу и место в истории…

      Летом решила императрица Екатерина катать сына по Финскому заливу на яхте, к морю приучая. Обрадованный таким известием, корпусный директор Голенищев-Кутузов вручил Степану на память книжицу, им самим с французского переведенную. Тонкие белые листы еще пахли типографской краской. То было «Искусство военных флотов» сочинительства Павла Госта – книга, для каждого моряка нужная. Поблагодарил Хметевский генерала за столь щедрый дар, Голенищев на это отвечал мудро:

      – Тебя благодарствую, что увозишь цесаревича отсель, глядишь, и не вернется боле!

      Все лето проплавал Степан вдоль и поперек залива Финского. Надоело до зарезу, но зато за услуги оказанные произвел его наследник в капитан-поручики своего комнатного флота – честь немалая!

      Морским адъютантом наследника императрица была не особенно довольна.

      – Моряк он, может, и хороший, – заметила она при случае Мордвинову, – да на вид уж больно свиреп, а о манерах я уж и молчу: что слон в лавке! Поищите Павлуше кого-нибудь пообходительнее да лицом приятнее, а этого забирайте обратно.

      На следующий год вырвался Хметевский из дворца, помчался на перекладных в Архангельск принимать новостроенный фрегат и перегонять его из Белого моря в Балтийское. Дорогой остановился отобедать в одной из деревушек у местного помещика-хлебосола Куприянова. Едва сели за стол, в комнату вошла девушка. Степан как глянул, так и понял – это судьба.

      – Дочь моя Анна, – представил девушку хозяин.

      А она стояла, не смея поднять на бравого капитана 2-го ранга свои серые глаза. Никуда Хметевский в тот вечер не уехал, дал себя уговорить и загостился, благо время свободное у него еще было. Бродили вечерами они с Анной средь берез, слушали щебет птичий и стук сердец своих. Волнуясь, читал Степан избраннице своей стихи сумароковские:

      Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою?

      Любим и страдаем всякий час,

      Боремся напрасно мы с своей судьбою,

      Нет на свете радости для нас.

      С лестною надеждой наш покой сокрылся,

      Мысли безмятежные отняв,

      От сердец зажженных случай удалился,

      Удалилось время всех забав…

      Счастьем сияли огромные серые глаза девушки. Вскоре и сговорились, а на следующий год по возвращении Степана из плавания и свадьбу сыграли.

      Но недолгим было семейное счастье Степана Хметевского.