Как написать Хороший текст. Главные лекции. Борис Акунин

пор неприятно, но я ответил: «Конечно же назови ее “Небесные профессионалы”!», но книга была названа «Все плохо», и это очень здорово. Потому что именно в этом зазоре между «небесными профессионалами» и «все плохо» будут лежать те стихи, о которых я хочу сегодня говорить.

      (Вместо эпиграфа)

      ДОРОГИЕ СИРОТЫ,

      ВАМ МОГИЛЫ ВЫРЫТЫ

      НА ЗЕЛЁНОЙ ПАЖИТИ

      ВЫ В МОГИЛЫ ЛЯЖЕТЕ

      И ОЧЕНЬ НАС ОБЯЖЕТЕ

      ОЧЕНЬ НАС ОБЯЖЕТЕ…

М. ГРОНАС

      На прошлых лекциях я уже говорил о том, как в современной литературе используется повтор, который неожиданно меняет все стихотворение. Обратите внимание на то, что оно вполне закончено и без последней – повторяющейся – строки, но именно благодаря ей, благодаря тому, что она вдруг возникает, это стихотворение как бы получает маркировку принадлежности к современному стихописанию.

      Если говорить о подлинной современной поэзии (а не о той, которую вы считаете и современной, и подлинной), то никак не получится обойти вопрос истерического высказывания. Помните устройство романов Достоевского? Сидит приличное (вроде нашего) общество, все пьют чай, едят малиновое варенье из розеточек, где-то в углу чучело медведя с подносом. Вдруг раздается трель колокольчика, вбегает условная Настасья Филипповна, глаза ее блестят лихорадочным огнем, сервиз вдребезги, медведь бежит в лес, деньги летят в камин… Вот, собственно, по такому же принципу развивается современная поэзия, по крайней мере, та ее часть, которая, как мне кажется, смогла что-то сделать. И рефрен в данном случае – это не украшение, не виньетка, а некое стереотипическое повторение, свойственное психическим расстройствам вообще и истерике в частности. При всем при этом надо понимать, что истерик – это один из самых внимательных людей на свете. Нам только кажется, что он невменяем, что он бьет посуду и кричит невпопад, но на самом деле он очень четко сканирует среду своего обитания. То есть истерик никогда не разыгрывает сцену, если не соблюдены определенные условия – условия, вполне возможно, видимые только ему.

      Есть такой замечательный критик – Илья Кукулин, который писал о невротическом теле. О том, что современные и по-настоящему новые стихи – а не те, которые лишь мимикрируют под таковые, пишутся по большому счету невротическим телом в пограничном состоянии. Не менее замечательный критик, Валерий Шубинский, который читал вам лекцию накануне, упомянул Геннадия Гора, советского поэта, претерпевшего Ленинградскую блокаду. Пережив этот пограничный, в общем-то, опыт, уже в эвакуации Гор напишет такое стихотворение:

      ЭДГАРА ПО НЕЛЕПАЯ УЛЫБКА,

      СЕРВАНТЕСА НЕЛОВКАЯ ПОХОДКА,

      НЕНУЖНАЯ, НО ЗОЛОТАЯ РЫБКА,

      ТРЕВОЖНАЯ, ОПАСНАЯ НАХОДКА.

      МЕНЯ УБЬЮТ, Я ЗНАЮ, В ПОНЕДЕЛЬНИК

      И БРОСЯТ ТУТ ЖЕ, ГДЕ И УМЫВАЛЬНИК.

      И БУДЕТ МОЙ УБИЙЦА УМЫВАТЬСЯ,

      И УДИВЛЯТЬСЯ ТАМ, ГДЕ ЦЕЛОВАТЬСЯ,

      И УМЫВАЯСЬ, БУДЕТ УЛЫБАТЬСЯ.

      Какие страшные стихи. Они тем страшнее, что уложены в какую-то