Экстрасенсы. Тараксандра

лишь сил организма хватало на возобновление нарушенных и поврежденных функций. Кровопускания, слабительные, диковинные отвары, иногда абсолютно безболезненные уколы и мази – вот, что составляло основу лечения. Патрикий шел на поправку, и все же он видел, что его спаситель, несмотря на заметные улучшения, становился мрачен. Словно, что-то шло не так. Патрик, хоть и несказанно робел перед этим загадочным врачом, все же осмелился задать вопрос:

      – Я не вылечусь?

      – Не в этом дело, Патрик, – сказал Ксанф. Он перевязывал руку юноше после очередного кровопускания. – Ты справишься, ты должен справиться. Я не имею право с тобой об этом говорить, пока говорить. Симон все сам объяснит тебе. Просто я хочу тебе сказать, что ты не такой, как все, ты особенный.

      Патрикий печально вздохнул.

      – И брат, и отец мне тоже об этом говорили. Они говорили, что я – идиот.

      Ксанф присел рядом и осторожно взял руку юноши, словно, чтобы проверить пульс.

      – Нет, паренек, ты совсем не идиот. Наоборот, ты мудрее всех прочих людей. Ты еще не знаешь своей силы. Эта сила дремлет в тебе, но однажды ты выпустишь ее, и тогда мир получит великого гения.

      – Я-гений? – удивился Патрик. – Вы просто хотите ободрить меня, Ксанф.

      – Нет, дружок, я все знаю. Когда тебе станет особенно плохо, не забывай об этой своей силе. Ты можешь все. Все, паренек.

      Дело шло к ночи. Ксанф положил на голову юноше влажное полотенце, но не ушел, как это происходило в предыдущие вечера. Патрикий уже стал привыкать, что возле него по ночам дежурит молчаливый суровый Хотеп. Юноша никак не воспринимал, да и не мог воспринимать этого неразговорчивого молодого человека. Благодаря снадобьям Ксанфа, Патрик так быстро проваливался в сон, что успевал лишь увидеть, как Хотеп входит в его комнату. Когда же юноша просыпался, то возле его постели уже дежурил неутомимый алхимик. Правда, во вторую ночь Патрик проснулся от того, что его губы пересохли. Он хотел позвать, но издал только стон, и тут же из глубины комнаты, в свете ночника, нарисовалась невысокая лысая фигура, которая бесшумно приблизилась к юноше и поднесла какой-то настой. Патрикий попытался поблагодарить помощника, но напиток подействовал мгновенно, и Патрик вновь погрузился в сон.

      Лекарства алхимика действовали быстро, засыпая, юноша успел заметить, что в этот раз место Хотепа занял Ксанф. Во время болезни Патрик не видел снов, он просто проваливался в бездну, из которой на следующее утро благополучно возвращался. Но в эту ночь ему снился давний кошмар, который мучил его уже почти всю пока еще недолгую жизнь. Патрикий вновь увидел себя маленьким мальчиком лет шести; он стоит в просторной белой комнате, все вокруг белое, словно безжизненное, он совсем голый, ему холодно, страшно и никого рядом нет. Потом к нему подходит женщина, в ее руках какой-то страшный инструмент. Дальше Патрик кричит так, как должна кричать душа, которую вырывают из тела. Вся его плоть разрывается. Боль невыносима, по ногам льется кровь и на инструменте этой