Драма 11. Барталомей Соло

речь была связной, взгляд чистый. Потом уже додумали до того, что он на дом наш как-то претендует, может, махинации какие-то с бумагами делал. Не знаю… Он постоянно говорил, что Максиму грозит опасность. Говорил, что если не уедем, лишимся сына. Кажется, так. Все время про Максима спрашивал, даже из тюрьмы интересовался, как там сын наш поживает. Жуть какая-то… Сидим себе, никого не трогаем, а тут письмо приходит из мест не столь отдаленных. А там он – расспрашивает, что и как… Будто мы, блин, с ним лучшими друзьями были.

      – Он не говорил, каким образом вы должны лишиться своего сына?

      – Нет, все время какими-то намеками, загадками говорил, как будто боялся чего лишнего сказать. Постоянно твердил, мол, берегите чадо ваше. Берегите Максимку, подумайте, что если ему недолго жить осталось. Больной, это уж точно. И постоянно какими-то витиеватыми фразами, какими-то, блин, аллегориями. Как будто мы в романе каком-то.

      – Это точно, – кивнула жена.

      – У вашего Максима есть клеймо на запястье? – вклинился я в допрос.

      Возникла недолгая пауза, вызванная то ли внезапным моим оживлением, то ли качеством интернет-соединения.

      – Да нет никакого клейма, – покачала головой мать, поглядывая на меня с подозрением. – Ему тридцать шесть лет, ребятушки. У самого уже трое детей. Живет себе припеваючи, работает. Татуировки есть, мы не одобряем, конечно, но кто спрашивать-то будет? Двадцать первый век на дворе. Взрослый мальчик ведь. А клейма никакого не было никогда, упаси господь, – она перекрестилась.

      – Это ваш сын? – я приставил к веб-камере свой смартфон, на котором виднелась фотография с доски Матвея. На ней был изображен мальчик с надписью «88» сверху и с подписями «ОБ» и «МР» снизу.

      – Наш, – удивленно закивала мать и переглянулась с Борисом. – Это еще в детдомовскую пору, наверное, сделали. Откуда у вас эта фотография?

      Я, конечно, не ответил.

      – Узнаете еще кого-то здесь? – спохватился капитан и показал остальные фотографии. После продолжительно изучения супруги подтвердили, что никого, кроме Тани, о которой читали в новостных лентах, больше не узнали.

      – Позвольте спросить, а что такого произошло, что вы нас выдернули через тридцать лет? – вдруг поинтересовалась Валентина.

      – Обидчика вашего убили, – ответил Соловьев. – С особой жестокостью. Вот мы и расследуем дело.

      – Боже ты мой! – воскликнула женщина и снова перекрестилась.

      – У вас есть, что добавить к сказанному?

      – Да чего уж тут добавить?

      – Если вспомните, свяжитесь со мной, – кивнул Соловьев. – Спасибо за выделенное время, до свидания.

      – До свидания! – в унисон пропела пара.

      Связь разъединилась. Капитан откинулся на спинку стула и закурил.

      – Все успел записать? – спросил он у Димы. Тот кивнул. – Что скажете? – посмотрел он на меня.

      – Пару выводов сделал, – ответил я. – Во-первых, этот ваш дед Матвей не так прост, как все вокруг думали. Одни