Драма 11. Барталомей Соло

порядочным помогать – вредительством занимается.

      – Нет, ну ты-то куда смотришь, Вить? – развел руками отец. – Ну, повлияй на этого дурака! Он же девку сгубит!

      – А я что могу сделать? – беспомощно развел руками Соловьев.

      – Ну, ты же капитан! Прими меры!

      – Да я… – Соловьев затушевался. – Да пускай делает, что хочет! Его жизнь! Мужик зарабатывает, чего вы его деньги считаете?

      – Вот из-за таких, как ты, и просрали великую страну, – буркнул старик, ударив по столу кулаком. – Не позорь меня, Витька! Молчал бы лучше!

      – Да ну вас! – махнул рукой капитан.

      – Вить, ты лучше расскажи, что там у вас творится? – оживился мужик в костюме. – Страшно жить становится.

      – Рассказывать пока особо нечего, – капитан наложил в тарелку очередную порцию оливье. – Идем по следам. Илларион Федорович оказывает непосильную помощь следствию.

      – Ишь ты! – крякнул старик. – Федорович, Федорович! Чего это стати? Сопляк, куда ни плюнь такие.

      – А для тебя он просто Илларион, – появившись из кухни, сказала Наталья. – Ты у нас человек уважаемый. Войну прошел.

      – Много чести, – буркнул дед. – Наслышан я об нем.

      – Папа, – Соловьев схватил отца за локоть, но тот вырвался.

      – Так поведайте, чего народ молвит, – с улыбкой проговорил я.

      – Я коль ведать начну, так ты со стыда сгоришь, – огрызнулся отец.

      – Я не из стыдливых, рассказывайте.

      Наталья с любопытством присела за стол и уставилась на меня.

      – Говорят наши, что богатей пожаловал на деревню, – прохрипел старик. – Деньгами сорит, хамит, порядки свои устанавливает. Состояние неизвестно как нажил – вор какой али бандит. Унизительно к людям нашим относится, носом воротит, сопляк. Но самое обидное, что сын мой с этим выскочкой водится. Противно и обидно. Неужели купил он тебя, а?

      Старик со злобой поглядел на Соловьева, тот с размаху бросил вилку на пол и подскочил со стула, возвысившись всей своей массой над прародителем.

      – Сядь, не позорься, – вякнул старик. Соловьев повиновался. Наталья снова улыбнулась. Гости затихли.

      – В такие моменты я ощущаю радость от того, что папка мой давно на том свете, – вставил я.

      – Илларион, – тут же среагировала Наталья, не дав вспыхнуть новому пламени, которое разгоралось в старике. – Расскажите о себе. Людям интересно.

      – Рассказ может затянуться на неприлично длительное время, не хочу вас утомлять.

      – И все же, – настояла она.

      – Родился в Петербурге, учился в Париже. Родители померли, есть состояние, журналист.

      – И это все? – развела руками Соловьева. – Мне казалось, что у вас куда более насыщенная жизнь. По крайней мере, по словам моего мужа.

      – Большинству из моих приключений не место за этим столом, учитывая настрой некоторых личностей, – я покосился на деда, но он, похоже, не понял моего посыла. – А что скажете о себе вы?

      – Моя жизнь так вообще не заслуживает отдельной беседы, – засмеялась Наталья. – Домохозяйка. Готовлю,