Просто сказка. Сергей Тимофеев

приплел. Ну как тут с него подать брать? По какому такому закону?

      Вот и вышла промеж них распря, чуть не до драки. Уж больно до добра чужого охочи, мда… А как его взять-то? Насельники эти пещерные не дураки стать. Они там шампиньоны выращивают, трюфеля, светлячков разводят, чуть что – закрыли лазы, да и ищи-свещи. У них там под землей ну чисто лабиринт критский. А вдруг еще и Минотавра завели, али полканов? Тут один боярин, из молодых, еще молоко на губах не обсохло, а он туда же, политику государственную решать. «Даешь, кричит, реформы! Довольно жить по старине, давай Правду Ярославову принимать всем, значит, референдумом!» Ну тут уж все не стерпели и давай его всем обществом мутузить. «Вот тебе, орут, референдум, Стенька, понимаешь, Разин, вот тебе Правда Ярославова!» Сам князь не стерпел. «Подать, кричит, сюда супостата! Вот я ему сейчас ночь Варфоломеевскую устрою!» Намяли, короче, ему бока. А первонасельник не будь дурак, – пока бояре промеж себя лаялись, к себе ушел. По-англицки. Так и кончилось все ничем. А Ярослава, ну, сына княжого, Красно солнышко все же, не ровен час, сослал подале, аж в Новгород. Там, дескать, вече есть, вот пусть и орут, душу отводят…

* * *

      Далеко не всегда, как свидетельствуют наши летописи и исторические документы, отношение к подвижникам веры было почтительным. За примерами далеко ходить не придется, возьмем первый – первый не только по упоминанию (в Печерском Патерике) такого отношения, но и первый относительно удачный пример кладоискательства.

      Жил в пещерах Киевских инок Феодор. И вот ископал он однажды «множество серебра и сосудов драгоценных; хотел сперва уйти с ними, но раскаялся и зарыл их. Мстислав, сын великого князя Святополка-Михаила, сведал о том и требовал сокровища от Феодора, который ему отвечал: «еще при жизни св. Антония слышал я, что в сей пещере было древнее Варяжское хранилище, и что она потому самому названа Варяжскою. Правда, что я видел там много золота и сосудов Латинских, но Бог отнял у меня память, и теперь не знаю, где они скрыты мною». Мстислав велел мучить святого Феодора, и будучи шумен от вина, пустил стрелу в друга Феодорова, святого Василия, который вынув ее у себя из тела и, бросив к ногам юного князя, сказал, что скоро Мстислав будет сам уязвлен ею». Нетрудно догадаться, что пророчество вскоре исполнилось…

      Ну а раз уж мы Патерик Киево-Печерский вспомнили, так почему бы не обратиться к еще одной загадке, оставленной нам в наследство Нестором-летописцем, насельником Печерским? Почему бы не дать начальную ниточку любознательным, пока ворон свой рассказ ведет, может, найдется тот, кто потянет за нее да и распутает клубочек?

      Не одни иноки печерские под землей скрывались. Вот что читаем мы в Начальной летописи под 1096 годом.

      «Теперь же хочу поведать, о чем слышал четыре года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так: «Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же – это люди, а язык из непонятен,