Иркутская археология: газетный компендиум советского периода. Часть V. 1971-1980 гг.. Павел Николаевич Ребриков

«Не уедешь… Врастешь… у лиственниц на песке корни едва не толще ствола. Человек, что дерево…»

      Не уснуть. Будто эхо изнутри: «Да я не о том. Нет на географической карте белого пятна белее Ольхона… И слово-то белое, как бела Шаманка – скала… Сколько у меня смуглых рожиц в классе… Да белы все, как чистый лист, что напишется – их будущее. Только, чтоб иметь будущее, прошлое надо знать и хранить: я имел – я имею – я буду иметь. Они будут иметь свое на земле место, ничем не тронутое. Я – природа, я – история, я – земля… Школа!»

      А утром учитель скажет: «Дети! У вас нет школы без природы и истории. Этим мы и будем заниматься». Потом снаряжались экспедиции по острову, долгие и налегке, археологические и геологические, интересовались флорой и фауной, надоедали старожилам всем классом. А чуть услышат, будто где-то хранится вещь, пахнущая временем, не успокоятся, пока не переселится в школу. Накапливались материалы, ширились наблюдения, богател уголок истории и природы в школе.

      Уже в 1952 году задумались, о музее, о школьном и настоящем. Чтоб двери открыты были и кто ни приедет на остров, шел бы туда. Все делали сами: набивали чучела, обрабатывали экспонаты, описывали их, заводили переписку с музеями и школами. И, как по кругу, экспедиции – находки – экспедиции – поиски – открытия. Через год у музея были не только открытые двери, но и три отдела: археологии, истории и культуры, природы. Тогда и написали Владимиру Афанасьевичу Обручеву, он одним из первых русских путешественников описал Ольхон. Кому знать, может, ольхонские впечатления были толчком к «Земле Санникова». Напасали об острове, музее, названном его именем. Ответ академика заставил прыгать: сам Владимир Афанасьевич просил ребят составить подробнейшее описание острова Ольхона: «географические особенности, какие звери, птицы, рыбы водятся, какой климат, чем занимается местное население, его состав…» Ребята выполнили просьбу академика, но вскоре узнали о его кончине. Но не кончился музей.

      Идем в музей. В дверях – огромная деревянная соха.

      – Это о хлебе, – начинает экскурсию Николай Михайлович. Рядом лодка-долбленка из кедра и огромная чаша, вырезанная в комле лиственницы.

      – О руках, – следует пояснение, – которым было не до денег. – За стеклом – нумизматическая коллекция, в которой денежные 17 стран. Самой древней монете 214 лет. Рубиновое стекло, кусочек от звезд московского Кремля – дар С. М. Перлова. Уникальная бурятская посуда. Икона богородицы с сыном Иисусом Христом, древнего письма.

      И самое драгоценное – археологическая коллекция, где представлены доказательства заселенности острова, начиная с древнекаменного века. Научный интерес их настолько велик, что побывавший недавно на острове академик А. П. Окладников снял Копии с нескольких экспонатов. А в книге отзывов он оставил запись:

      «Краеведческий музей в Хужире является подлинной гордостью и укреплением Иркутского края. Собранные в нем любовно и заботливо превосходные коллекции