Призраки (сборник). Максим Кабир

со спицами, – тринадцать жертв!

      – Четырнадцать. Безруконький в больнице помер.

      – Кишки, говорят, на поручнях висели.

      – Мясорубка… а террористов не найдут.

      – Никогда не найдут.

      «Какой ужас», – передернулась всем телом Инна. «Терроризм», слово из телевизора, с переездом в Москву обрело реальные угрожающие формы.

      Железные двери подъезда уже закрывались за ней, когда старуха с кондором сказала старухе со спицами:

      – Инка.

      И та ответила:

      – Шалава.

      На следующий день про теракт заговорили все: и работники супермаркета, и посетители. Люди взволнованно звонили близким, перешептывались, горестно вопрошали, чем занимаются милиция и правительство. Плазмовые телевизоры в отделе электроники говорили голосом Арины Шараповой:

      – Тринадцать человек погибло, около тридцати доставлено в больницы с травмами различной степени тяжести. По предварительным заключениям бомба была оставлена под сиденьем в задней части вагона…

      – Когда это произошло? – спросила изумленная Инна у Вовы Емельянинова.

      – Полтора часа назад.

      – Не может быть!.. Я же вчера об этом слышала…

      – Ты что-то путаешь. Наверное, ты слышала о каком-то другом взрыве. Эй, с тобой все в порядке?

      – Да-да… – пробормотала девушка, хотя никакого порядка в ее душе не было. И лишь фляга с коньяком, любезно предложенная Емельяниновым, успокоила ее.

      Начальство объявило короткий день. Инна вернулась в Подмосковье засветло и занялась домашними делами. Около одиннадцати вечера она решила посмотреть телевизор, о чем немедленно пожалела.

      – Мальчик, которому во время сегодняшнего теракта оторвало обе руки, умер в больнице, не приходя в сознание. Таким образом, он стал четырнадцатой жертвой потрясшей мир бойни. Напомним, что…

      Инна выключила телевизор и подошла к окну. С высоты четвертого этажа она видела ночной двор, петельки врытых в землю покрышек, деревянного чебурашку. Она открыла окно и посмотрела вниз.

      На лавочке сидели три темные фигуры. Бабушки, которые гуляют по ночам.

      Грузная старуха обмахивала себя веткой каштана, старуха в очках дергала спицами узлы пряжи, старуха в центре молча перебирала семечки.

      «Грымзы», – зло подумала Инна, вспомнив, как вчера ее ни за что обозвали шалавой.

      «Облить их, что ли, холодной водой?»

      Представив результат такого хулиганства, девушка захихикала. На самом деле она никогда не осмелилась бы на подобный поступок.

      – Слыхали, – неожиданно отчетливо произнесла старуха с кондором, – Лешку Талого подрезали.

      – А то, – подтвердил чавкающий вставной челюстью голос старухи со спицами. – Дружки же его и подрезали. Восемь ножевых.

      – В селезенку, в почки, в печень-печенюшку прямо…

      Казалось, женщины наслаждаются, перечисляя кошмарные подробности чужого несчастья. В голосе звучало нескрываемое удовольствие, будто утоленный голод.

      – Умер