За Ореховой горой. Татьяна Петровна Софронова

потянулась всем телом. С кухни сладко пахло выпечкой. Как же здорово, что иногда случаются каникулы!

      Вдруг перед глазами всплыл ночной кошмар, яркость утра сразу поблекла.

      Географ прижимал ее к себе.

      Что к чему?!?! Как такое вообще могло прийти ей в голову?! Даже во сне. Фу!

      Лучше бы Сергей Сергеич…

      О боже! Какие дурацкие мысли!

      Вставать! Одеваться! Гулять!

      На улице раздавались веселые крики ребятишек. Хлопнула входная дверь. Громогласная Анька попросила у бабушки чего-нибудь вкусненького, заглянула в комнату сестры:

      – Эй, сонная тетеря, пойдешь с нами в поход? Мы – за речку. Знаешь, какой лед уже крепкий! И Костя с нами, кстати!

      – Идите, – Юлька лениво махнула рукой, выпроваживая сестру из комнаты, – Я, может быть, потом приду. А, может быть, и нет.

      – Ну и ладно. Лежи, толстей дальше!

      Анька успела захлопнуть дверь до того, как в нее прилетела подушка.

      * * *

      Бабушка расстаралась для внуков: напекла картофельных шанежек, с красиво защипанными краями, сделала в печи большую миску топленого молока. Юлька очень любила все это.

      Баба Катя села напротив внучки за стол, сняла платок, в котором ходила по кухне все утро, пока готовила. Бабушка когда-то была модницей, даже волоски на ногах выжигала свечкой. На старых фото у нее всегда была идеально уложена прическа, а на платьях, обхватывающих тонкую талию, не было ни единой лишней складки.

      – Как здоровье-то твое? – спросила она у Юльки, – Горло не болит после вчерашнего купания?

      – Нормально все, – бодро ответила Юлька, – Ерунда только всякая снилась.

      – Еще позже спать ложись, так не то приснится, – бабушка укоризненно покачала головой.

      – Книжка интересная была.

      – Дочитаешь вот по ночам, глаза испортишь. Я так жалею сейчас, что вязала в потемках. Танюшка, мать твоя, уснет, я лампу прикручу и скорей за крючок. Ой, сколько перевязала: и скатерти, и шали, подзоры на простыни, занавески, – всего не перечислить. Много заказывали тогда. Жить-то надо было. Одна дочку подымала…

      Юлька слышала все эти рассказы уже тысячу раз, и вообще, перед ее глазами стояли непонятные ночные картинки, поэтому она чмокнула бабушку в щеку в благодарность за вкусную еду и поспешила на улицу.

      Юлька вышла на крыльцо. Солнце ослепительно било в глаза. Прямо, как ночные звезды… Она зашла в мастерскую и сняла с гвоздика большой папин бинокль. Сходить-таки за речку? Почему-то совсем не хотелось сегодня бегать с малышней…

      Снега еще почти совсем не было. Пожухлая трава, коричневые заросли таволги, сухие корзинки пиканов – все покрылось игольчатым инеем.

      Юлька с опаской ступила на лед неширокой речки со странным названием Амзя. Папа говорил, что километров через двадцать ниже по течению, река становится широкой и глубокой из-за множества притоков – маленьких речушек и лесных ручьев. Лед был абсолютно прозрачный. На дне медленно качались водоросли.

      После речки тропинка пошла в гору.

      Компания выбрала себе