За Ореховой горой. Татьяна Петровна Софронова

по далекому горизонту лесами.

      – Ох, Паша, не надорваться бы вам на этой земле… – с тревогой произнесла Татьяна Столбова.

      Юльку задело за живое неверие матери в такое очевидное счастье, и, чтобы не испортилось настроение у отца, она подошла к нему и стала расспрашивать, где и что будет посеяно весной. Отец показал, где будет овёс, где рожь, где ячмень, и даже гречиха.

      – Свою кашу есть будешь, – сказал отец, – а пчелы гречишный мед понесут. Полезный, спасу нет!

      * * *

      Перед тем, как отправиться в обратный путь, мама дала Косте четкие инструкции насчет спуска с горы: строго пешком, а мопед рядом! Потому брат остановился на вершине холма.

      – Слезать? – спросила Юлька с надеждой на отрицательный ответ.

      – Сиди, – коротко ответил Костя.

      Они начали спускаться. Мопед тут же понесло. Ни тормоз, ни Костины длинные ноги не могли сбавить скорость. Юлька ахнуть не успела, как уже сидела в ледяной воде ручья, а брат с мопедом лежали впереди на дороге. Заднее колесо крутилось, как в глупом боевике.

      – Костя, ты живой? – закричала Юлька.

      – Живой. Что со мной будет? – ответил брат, вылезая из-под мопеда. – Блин, ногу обжег о трубу. Никому не говорить! Понятно?

      – Понятно, – сказала Юлька, выливая из сапог воду. – Холодно-то как!

      – Ой, высыпалось всё, – спохватилась она, ощупывая карманы и провожая взглядом быстро уплывающие орехи. – Поехали скорей домой.

      Однако сколько ни дергал Костя педаль, мопед не заводился. В низину из-под ольховых зарослей потихоньку вползали синие сумерки. У Юльки по спине забегали мурашки, зубы начали мелко постукивать. Когда они с братом вышли на открытое всем ветрам поле, мокрые штанины сразу заледенели и стали тонко похрустывать на сгибах. На стремительно темнеющем небе прорезались первые звезды. Костя время от времени останавливался, безуспешно пытаясь оживить мопед. Юльке казалось, что у нее в теле не осталось ни одного теплого уголочка, и от этого ощущалась полная гармония с холодным ноябрьским миром. К дому она подошла абсолютно закоченевшей.

      Косте здорово попало от родителей за спуск с горы, а сестра даже ничего не смогла сказать в его защиту – губы совсем не шевелились. Испуганная мама стянула с нее сырую, а точнее, ледяную одежду, натерла эвкалиптовой мазью и укрыла старым верблюжьим пледом. Бабушка заварила сушеной малины, намешала в стакане с медом. Юлька вытянула с полки толстую книгу и начала читать, прихлебывая темный напиток.

      Пришла Анька и заглянула на обложку:

      – Опять свою Джейн Эйр! Ты ее уже раз десять читала. Поиграй лучше со мной в магазин.

      – Ответ отрицательный, – невозмутимо сказала Юлька.

      – Я тогда песни петь буду, – заявила Анька.

      – Получишь!

      – А тебя наругают, если ты меня обидишь…

      – Отвяжись лучше!

      Анька встала в артистическую позу и, имитируя игру на гитаре, запела дурным голосом: «Синьорита, я влюблен, о-о-о-о-о. Увезу вас в дальний край, о-о-о-о-о-о. Джена Эйра, о-о-о-о-о».

      Юлька вскочила с дивана, Анька помчалась