Театр Глобус. Андрей Феликсович Гальцев

демоны суть вирусы ума; они пережили смену вселенных. Они от прошлого космоса уцелели, – при этих словах он создал на своём лице мину изумления, насколь позволяли ему непластичные ткани.

      Шмыгун появился и вручил Фокуснику ржавую кубическую банку. Вода закипела. Фокусник снял котелок с огня и бросил в него две шепотки крупной зеленоватой заварки. Шмыгун сел наземь, закрыл глаза, качнулся и повалился набок. Фокусник едва взглянул на него.

      – Таким образом кончается энергия. Если бы нас не было, он бы совсем уснул, и десять веков промелькнули бы для него как один миг. Так и лежал бы он бесчувственным предметом среди таких же с виду мёртвых предметов, изображая обшарпанный манекен из реквизита полоумной сказки.

      А Крат задумался о другом.

      – Погоди! – сообразил он. – Если смерть тебя не помнит, ты, значит, можешь выйти на землю, к людям?!

      – Для чего?

      – Ну, для общения.

      – Что они мне скажут? Посадят в клетку для научных экспериментов? Что вообще могут люди сказать интересного?

      – А природа, а небо?

      – Пусть растения, узники и философы тянутся к свету! У них гелиотропизм. А я болею от солнца. Мне здесь хорошо, здесь идеальные кондиции.

      – Но всё же тесный, замкнутый мирок… – возразил хлопотливый Крат.

      – Замкнутый, но большой. Ваш мир, который наверху, он тоже замкнутый.

      – Почему? Имеются другие планеты и галактики, – гордо заметил Крат.

      – Ваши ракеты бороздят просторы внутри вашего черепа. Не важно. Ты всё-таки подумай: у тебя есть возможность спрятаться от смерти.

      – Нет-нет, у меня другая задача. И мне тут было бы скучно.

      – Какая же у тебя задача?

      Крат молчал. Возле костра откуда-то появился крупный синий мотылёк с белою каймой на крыльях. Двое следили за его прыгающим полётом. Это был совершенно беззвучный мотылёк, без шороха крыльев о воздух. Здесь вообще, вдруг заметил Крат, звуки не подчинялись привычному порядку, и голос не имел направленности, но звучал сразу везде или, быть может, внутри слуха. Крат обратил внимание, что костёр тоже горит неслышно.

      Мотылёк сел на колено Крату и задрожал, переступая тонкими лапками.

      – Эта синяя тварь питается надеждой. Кто-то из нас носит, а лучше сказать – лелеет некую надежду… только это не я, – заявил Фокусник.

      Крат наблюдал, как мотылёк раскрывает и складывает крылья.

      Неожиданным движением Фокусник дотянулся до мотылька и брезгливо бросил в костёр. Мотылёк упал на кусок весла – прохладным кусочком неба он лежал среди огня и не загорался. Крат выхватил его и осторожно положил в нагрудный карман рубашки.

      Фокусник обнажил зубы в злорадной улыбке – получилась гримаса людоеда.

      Открывшийся ряд зубов притянул взор Крата: зубы выглядели плитами фаянсовой стены града Гугерсалема – столицы Ада. Щели между зубами-плитами сделаны для стока крови, когда внутренний объём города переполняется слюной и кровью.

      – Зачем