Хранители Мира. Валерий Михайлович Краснобородько

добрый, давно его знаете? – обратился я к знахарке.

      – Да, с самого своего рождения. Он старейшина нашего племени, уже, поди, двадцати зим. К тому же он честный, справедливый и строгий человек. В соседних деревнях всегда прислушиваются к его мнению.

      – И вы ему помогаете, кого постращать, кого вылечить, кого ещё чо похуже? – пошутил я.

      Она бросила холодный и колючий взгляд на меня.

      – Не без этого.

      – Извините, если обидел. Я пошутил. В вашем мире юмор не такой, как у нас.

      – Хорошо, прощаю. В нашем мире действует одна очень хорошая поговорка «Говори что думаешь, но думай что говоришь!» Если будешь её придерживаться, то приживешься в любом мире.

      – А их много? – не удержался я от вопроса.

      – Много.

      В комнате воцарилась глубокая тишина, которую прервала сама Биба.

      – Слушай сынок меня внимательно. Тебе предстоит тяжелый путь. Но ты сильный человек, выдержишь.

      – Перестаньте меня пугать! Всё пугаете и пугаете, лучше по делу говорите! – вставил я, но она продолжала, не обращая на меня и моё замечание никакого внимания.

      – ОНИ очень страшны. Одна их царапина – и ты в их власти. Вот, смотри, – знахарка протянула гладкую доску, стоявшую возле бревенчатой стены, – это наше племя. Каждая чёрточка – это человек, они расположены рядами, одинакового размера, каждый столбик – семья. Вертикальные прорези поверх горизонтальных – это умершие. Теперь посмотри, сколько нас осталось!

      Я взял доску в руки, стал внимательно изучать. Доска была поделена на четыре части. Одна часть довольно большая и три других, поменьше. «Один город и три деревни», – отметил я про себя. Считать точно не стал, но навскидку численность этого рода – три-четыре тысячи. Половина из них была уже мертва.

      – Раньше каждую зиму делали пересчёт, а сейчас и летом, и зимой. Если заметил, меньше всего умерших людей в Лесной деревне. Это наша деревня. Мы усилили охрану и бдительность, ни своих, ни чужих после захода солнца не впускаем и не выпускаем из деревни. Мужчины несут службу по ночам.

      – Это правильно, – кивал я.

      – ИХ в нашем районе и окружающих лесах ещё мало, не добралось проклятое навье! Но с каждым днём связь с остальными поселениями становится всё хуже и хуже.

      – Чем же их можно победить? Чего они боятся?

      – Одно мы знаем точно: это чеснок. Родичи наши стали много его выращивать. Его пучками развешивают в комнатах, по окнам и дверям, чтобы не проникли ночью, когда семья спит. Едят его много, мужики говорят «чтоб подавились, когда будут сосать нашу кровь!» И крест, конечно. Этот знак издревле защищал нас от русалок и водяных. Знак принадлежит нашему богу, Чуру, это он подарил его нашему народу. Если держать впереди себя и произносить: «Чур меня!», навье отступает. А так же его рисуют на входных дверях. Это препятствует проникновению слуг Ямы в наши избы.

      – Крест мученика Иисуса… пробормотал я себе под нос, думая, что знахарка не услышит, но она услышала.

      – Кто такой Иисус?

      – Наш бог.

      – У