Суд. Василий Ардаматский

можно открывать производственное совещание, – смеясь, сказал Невельской. – Прошу. Повестка уже на столе.

      Горяев сидел рядом с Невельским, и тот настойчиво не давал его рюмке стоять пустой. Евгений Максимович к спиртному был равнодушен.

      – Ей-богу, не хочу такую вкусную еду портить, можно я больше пить не буду?

      Ольге Ивановне это явно понравилось, она сказала мужу:

      – И тебе надо бы остановиться…

      – Лето что-то мокрое, – не отвечая ей, сказал Невельской Горяеву.

      – Наверно, это плохо для урожая, – отозвался он.

      – Лично мне на стройке нужна затяжная и теплая осень.

      – Представляю, как трудно там у вас в сибирские морозы, – посочувствовал Горяев.

      – Да, и людям трудно, и дополнительная возня с бетоном…

      Только стал налаживаться разговор, вмешалась Ольга Ивановна:

      – Ну что вы, ей-богу, все о деле да о деле? Я не итээр, и мне скучно, – сказала она капризно, со знакомой Горяеву Наташиной интонацией. Они были и внешне схожи, только у матери некогда красивое лицо от времени высохло, поблекло, а острый птичий нос придавал ему еще и недоброе выражение. И видно было, как боялась ее подававшая к столу старушка, которую все звали Ксенечка.

      – Мама, попроси Евгения Максимовича рассказать, как он выиграл по лотерее мотоцикл.

      – Вы действительно выиграли? Вижу первого такого счастливца, обычно все выигрывают по три рубля.

      – Если все будут выигрывать по мотоциклу, разорится страна, – насмешливо сказал отец. – И я вообще считаю, что выигрывать нечто крупное по случаю не… педагогично. Предпочитаю любой выигрыш как результат труда.

      – Ой господи… – Ольга Ивановна сердито глянула на мужа и обратилась к Горяеву: – Так что же было с выигрышем?

      – Получил деньги, – улыбнулся ей Горяев. – Но прежде чем получить, были острые переживания. Номера лотерейных билетов я переписал и выигрыш обнаружил по записи, а куда сунул билеты – забыл. Целую неделю искал где попало, потом разделил квартиру на квадраты и просматривал четыре квадрата в день, перелистал все до единой книги, всю одежду перетряс, все ящики, коробочки, ни одной щели не упустил, – билетов негу. Сижу думаю, вспоминаю.

      – А в химчистку вы что-нибудь не сдавали?

      – Сдавал, Ольга Ивановна, но у меня железное правило: выворачиваю перед этим все карманы, мне однажды десятку вычистили, – словом, билетов нет, досадно, хоть вой. Больше тысячи теряю. Ну вот… а у меня есть каминные старинные часы – наследство от родителей, стал их заводить, подвинул, и под ними… лежат лотерейные билеты. За те дни я раз десять подходил к часам, тупо на них смотрел, и ни разу в голову не пришло.

      – Это уже ребус из психологии, – заговорил Невельской. – У меня тоже был потрясающий случай: просматриваю однажды чертежи одного из узлов стройки. Обычно я делаю это перед тем, как пускать их в дело. Посмотрел один чертеж, другой, третий, четвертый, пятый, шестой, десятый, беру в руки последний, и будто в колокол ударило – в каком-то чертеже видел