Шолох. Теневые блики. Антонина Крейн

магию наручники! Такого подвоха я не ожидала.

      Цфат оглянулась и узрела мою обескураженную рожу над неработающими наручниками. Изображение медведя на них – символа тюрьмы – едва слышно похрапывало в ожидании, пока его разбудят должным образом.

      Дриаде потребовалась доля секунды, чтобы оценить обстановку. После этого парикмахерша пнула меня, распахнула дверь в коридор и помчалась прочь, поскрипывая сочленениями.

      Я, проклиная все на свете и потирая колено, заковыляла вслед.

      Наша гонка по Дворцу напоминала смешные истории в картинках из воскресных журналов. Дриада бежала молча, сосредоточенно, искала выход. Я прыгала за ней на одной ноге с дикими воплями «Вы арестованы!».

      Прахово колено, кажется, выскочило из сустава. Я еле тащилась, а дриада, наоборот, скакала, как горная козочка.

      Из комнат начали выглядывать любопытствующие. Они не спешили помочь. Первое правило настоящего шолоховца: при чрезвычайной ситуации не вмешивайся, запоминай как можно больше – потом расскажешь всем в округе и станешь звездой.

      Наконец, мне улыбнулась удача в лице пухленького поваренка. Он выходил из кухонных дверей с огромным подносом наперевес. Выйдя, повар узрел мчащуюся на него Цфат. Бедолагу это так напрягло, что он сразу же упал – без чьей-либо помощи, просто от неожиданности.

      Постольку поскольку поваренок был в теле, а поднос – в тарелочках, узкий коридор оказался перегорожен. Дриада с разбегу врезалась в это добро, споткнулась и тоже упала. Сверху до кучи напрыгнула я.

      Преступница была повержена!

      Избавлю вас от утомительного пересказа последующих событий: того, как мы с гвардейцами производили арест, как я вытаскивала голову поваренка из кастрюли, где оная застряла, как счищала с плаща-летяги остатки спагетти и со скрежетом зубовным вправляла колено…

      Почуяв во мне новичка, стражники самовольно позвали на подмогу Ищейку. Так сказать, от греха подальше – пусть проследит за неразумной Ловчей.

      Это была вчерашняя девушка.

      При свете дня Андрис Йоукли выглядела очаровательно: мягенькая и розовенькая, как персик. Смешные очки ныряльщика все так же были при ней, на роли ободка для густых, подстриженных «каре» волос.

      Андрис, и глазом не моргнув, помогла мне правильно заполнить бумаги об аресте и отмыть плащ. Она заразительно хохотала, когда я рассказала, как смешно гонялась на Цфат, и тем самым облегчила мой стыд. В конце Ищейка похвалила меня и радушно повторила приглашение обращаться за помощью, если возникнут «неловкости».

      Мы, считай, подружились.

      На прощание я попросила ее отправить ташени для Полыни:

      «Цфат под арестом. Ее волосы до самых корней измазаны в смеси для ирисок. В тюрьме обреют – расчесать это невозможно. Баргест был прав, предсказывая несчастье».

      После этого я с чувством выполненного долга пошла на улицу. В садовом лабиринте вдруг сообразила: я же во Дворце, эй. И время, кажется, обеденное – законный перерыв! А один прелестный молодой человек как раз звал меня к себе на чай…

      Любую