Большой бонжур от Цецилии. Елена Роговая

валюту. Очередь заволновалась в ожидании развязки.

      – Попрошу соблюдать порядок и не мешать оформлению документации! – крикнул офицер в толпу. – А вам, пока еще товарищ Штерн, придется потрудиться и собрать с пола деньги.

      Раиса Матвеевна, с ужасом глядя на разворачивающиеся события, не выдержала и решила во что бы то ни стало помочь пожилому человеку. Она нащупала в сумочке аккуратно сложенные деньги и, не извлекая их оттуда, отсчитала пятьдесят марок и незаметно сунула их в руку Семену.

      – Мам, ты что задумала? Сама-то как?

      – Сынок, за меня не переживай. Смотри, какая с мужчиной беда. Как бы инфаркт не хватил. Его в Германии дети ждут, а, судя по разыгравшейся драме, он может туда не попасть. Я слыхала, в лагере для беженцев кормят хорошо, да еще и приплачивают каждый день. Не пропаду. Ой, это же надо, какая я неловкая! Валюту обронила, – специально громко произнесла она, подбирая с пола соседские купюры.

      Она быстро отсчитала пятьдесят марок для себя, а остальное сунула в руку Штерну.

      Владимир Генрихович стоял в растерянности до тех пор, пока Раиса Матвеевна резко не дернула его за штанину.

      – Предъявляйте оставшуюся сумму к учету, – потребовал таможенник.

      – А нет у меня оставшейся суммы. Подарил я ее прекрасной женщине.

      – Как это подарил? Вы что, шутки со мной шутить будете? – нервно произнес офицер.

      – Никак нет, сынок. Мои деньги. Имею право.

      – Товарищ капитан, вы обижаете хоть и немолодую, но все еще привлекательную женщину, – капризно произнесла Раиса Матвеевна, поправляя растрепавшиеся волосы. – Подарок – дело добровольное. Государством не возбраняется делать женскому полу приятное. Конечно, флакончик французских духов – это вершина мечты каждой женщины, но если его нет, деньги с легкостью могут заменить парфюмерию.

      – Следующий, – недовольно крикнул таможенник и с силой ударил штемпелем по паспорту Штерна.

      Раиса Матвеевна предъявила документы, отчиталась по деньгам, получила штамп в паспорте и абсолютно спокойной прошла в зал ожидания.

      Подавленный от разыгравшейся на таможне драмы Владимир Генрихович стоял у окна и, как маленький ребенок, украдкой вытирал рукавом слезы. При виде Раисы Матвеевны он попытался улыбнуться.

      – Даже не знаю, как вас благодарить.

      – И не нужно. На то мы и люди, чтобы помогать друг другу. Хотела отдать деньги сейчас, но мне кажется, это небезопасно. Наверняка они за нами следят. Потерпите немного. Когда взлетим, вы получите в целости и сохранности свои сбережения.

      После решения «валютного вопроса» она подошла к толстому стеклу, разделяющему зал вылета пассажиров от провожающих.

      – Баб, ты у меня самая лучшая! – радостно кричал Мишка.

      – Здесь плохо слышно, – ответила Раиса, показывая пальцем на ухо.

      – Клевая ты у меня! Клевая! – не унимался внук.

      – Точно! Плевое дело! – вторила бабушка, посылая родным воздушный поцелуй.

      – Есть справедливость на свете! – прошептала Соня