Большой бонжур от Цецилии. Елена Роговая

туда входящему, ракетки от бадминтона аккуратно висели на гвоздике рядом с (хранящимися на всякий случай) костылями и авоськой, доверху набитой полиэтиленовыми крышками, а количество коробок с «нужными» вещами заметно уменьшилось. Видавший виды кухонный шкаф наконец-то очистился от испорченных круп и перестал быть рассадником для продуктовой моли. День за днем границы порядка расширялись, укрепляя в Раисе Максимовне чувство выполненного перед семьей долга.

      – Ну что с тобой на сей раз? Откуда слезы на глазах раньше времени и без разрешения таможенной службы? – пытался подбодрить Семен мать.

      – Я растрогана.

      – Чем, позвольте полюбопытствовать?

      – Пока вы были на работе, я получила от Галочки подарки. Она узнала, что я уезжаю, и тут же решила мне сделать приятное.

      – Да ну? Неужели почта России стала принимать посылки легче 100 грамм?

      – Сыночка, прекрати смеяться над моей сестрой.

      – Да я еще и не начинал, но когда узнаю, что она тебе прислала, уверен, повод найдется. Мама, не томи. Счастливой обладательницей чего на сей раз ты стала?

      – Сема, не издевайся, иначе я эту тайну увезу с собой в Европу.

      – Не думаю. С тем, что тебе может прислать тетя Галя, за границу наверняка не выпускают. В нашей стране все вещи старше пятидесяти лет – раритет.

      – Ты снова прав. Моя сестра не перестает удивлять своей добротой. Представляешь, она мне отдала часы мужа, твоего дяди Давида.

      – Да ну! Не может быть! Я больше чем уверен, что это золотые и с гравировкой «Доде от Генерального секретаря».

      – Нет, сыночка, те часы уже несколько лет утяжеляют ноту «ля». Висят на молоточке их старинного пианино. Помнишь, ты у них играл полонез Огинского и тебе звучание ля минор не понравилось? Так вот, это оно и было. Галенька их туда от воров спрятала, а нам другие прислала, но не менее для меня ценные и дорогие. Она хочет, чтобы я непременно увезла их с собой на долгую память. Вот, посмотри, – сказала Раиса Матвеевна и с трепетом протянула старые, с затертым корпусом и изрядно потрепанным кожаным браслетом часы.

      Сема повертел их в руке, приложил к уху и зачем-то потряс.

      – Не идут, и минутная стрелка по корпусу болтается.

      – Ну и что из этого! Главное, их когда-то носил Додик. Галочка поделилась памятью своего мужа. Ты помнишь, какой добрый человек он был?

      – Какой? – живо поинтересовался Семен.

      – Неужели забыл? Вспомни, когда мы были у них в гостях, он чуть не достал твоему отцу модные туфли. Галочка с огромным трудом приобрела «Саламандру» через влиятельных людей и по большому блату, а Додик, как только их померил, сразу же сказал, чтобы она Боре точно такие же купила. Заметь, сам про твоего папу вспомнил! Правда, Галочка ничего на это не ответила.

      – Конечно! Она сразу же ушла на кухню и стала из нее крутить пальцем у виска, чтобы мы не увидели, но, как назло, в коридоре висело большое зеркало.

      – Святой человек, он никогда не знал, откуда что берется