Средний пол. Джеффри Евгенидис

мир все изменил. Левти начал пользоваться предоставленной ему свободой. За последний месяц он спускался в Бурсу уже семнадцать раз. А три раза даже оставался ночевать в таверне «Кокон», напротив мечети султана Ухана. Однажды Левти ушел в ботинках, гетрах, бриджах и рубашке, а вернулся на следующий вечер в костюме в полоску, с шелковым шарфом, повязанным вокруг шеи, как у оперного певца, и в черном котелке. Помимо этого с ним произошли и другие перемены. Он начал учить французский по маленькому разговорнику в сиреневой обложке. У него появились театральные жесты: он то засовывал руки в карманы и звенел там мелочью, то снимал шляпу. А когда Дездемона стирала, находила в его карманах клочки бумаги, исписанные цифрами. От его одежды пахло мускусом, табачным дымом и чем-то сладким.

      И сейчас по их лицам, отраженным в зеркале, было видно, что они все больше отдалялись друг от друга. И тогда моя бабка, на челе которой уже сходились грозовые тучи, готовые разразиться грандиозной бурей, взглянула на своего брата, который еще недавно был ее тенью, и поняла: что-то не в порядке.

      – Куда ты собираешься идти в этом костюме?

      – А как ты думаешь? В Коза-Хан. Продавать коконы.

      – Ты ходил вчера.

      – Но сейчас самый сезон.

      Он снова зачесал черепаховым гребнем свои волосы направо и добавил бриолина, пригладив непослушный завиток.

      Дездемона подошла ближе, взяла тюбик с бриолином и понюхала его. От его одежды пахло иначе.

      – Чем ты еще там занимаешься?

      – Ничем.

      – Но ведь ты иногда остаешься там ночевать.

      – Путь не близкий. Иногда я прихожу уже затемно.

      – И что ты куришь в этих барах?

      – Что дают в кальянах. Об этом неприлично спрашивать.

      – Если бы мама с папой узнали, что ты пьешь и куришь… – Она умолкла.

      – Но ведь они не узнают, – ответил Левти. – А значит, мне ничего не грозит. – Но его легкомысленный тон звучал неубедительно. Левти вел себя так, словно ему удалось справиться со своими переживаниями после смерти родителей, но Дездемона видела его насквозь. Она мрачно улыбнулась и, не говоря ни слова, подняла кулак. Левти автоматически сделал то же, продолжая любоваться собой в зеркале. Они начали считать: «Раз, два, три… пли!»

      – Камень сильнее змеи. Я выиграла. Так что давай рассказывай, – заявила Дездемона.

      – Что рассказывать?

      – Что такого интересного в Бурсе?

      Левти снова провел гребнем по волосам и зачесал их налево, поворачивая голову то туда, то сюда и рассматривая себя в зеркале.

      – Как лучше? Направо или налево?

      – Дай посмотреть. – Дездемона сначала нежно притронулась к его голове и тут же разлохматила всю его прическу.

      – Эй!

      – Что тебе надо в Бурсе?

      – Оставь меня в покое.

      – Говори!

      – Ах, ты хочешь знать? – воскликнул вышедший из себя Левти. – А ты как думаешь? – с плохо сдерживаемым раздражением произнес