Давайте все убьем Констанцию. Рэй Брэдбери

обрушивались потоки воды. Дождь, который лениво моросил с самого утра, к вечеру решил взять реванш. На пляже не осталось ни души, во всех бунгало были захлопнуты ставни – город как вымер. Одни только совы зловеще мелькали в голубых вспышках, призывая Смерть… Да и кого еще можно было призвать из этого буйства стихии? Очень скоро выяснилось, что кое-кто бежит впереди Смерти…

      Внезапный стук в фанерную дверь бунгало заставил меня вздрогнуть.

      Я как раз прилег на печатную машинку, пытаясь победить бессонницу: кто-то для этого считает овец, я же – раскапываю могилы. И вот, сижу я в очередной яме, кругом гроза, и вдруг в крышку гроба кто-то стучит…

      Открываю дверь и вижу – Констанция Раттиган.

      Та самая Раттиган – которую знают все.

      Стоит под молниями – и они фотографируют ее со вспышкой. Вот есть Раттиган, а вот нет Раттиган… Вот – есть, вот – нет.

      Вот – есть… Вспышка выхватывает из темноты загорелое тельце морского котика, в котором каким-то загадочным образом уместились сорок лет радостей и невзгод. А вот – уже нет… Наверное, поплыла за буйки по рассветной дорожке – чтобы вечером вернуться по закатной. То она в океане – подпевает хору морских зверей… То загорает обнаженной в своем бассейне, зажав по мартини в каждой руке. А то метнется в подвал, в киноаппаратную – в очередной раз любоваться на себя, увековеченную в компании с призраками Эриха фон Штрогейма[3], Джека Джилберта[4] и Рода ля Рока[5], которые послушно бегают по потолку и беззвучно смеются, стоит нажать кнопку… Думаете, она еще там? Черта с два. Вон она, вдалеке, скользит на доске по волнам прибоя[6]… Чем быстрее движется мишень, тем труднее в нее попасть. Ни Время, ни Смерть не смогут за ней угнаться.

      Констанция.

      Раттиган.

      – Господи, ты-то откуда здесь? – кричит она, пытаясь перекрыть грозу.

      И невозможно понять: дождь у нее на лице – или слезы…

      – Господи, да ты сама-то откуда?

      – Отвечай на вопрос!

      – Мэгги уехала на восток на конференцию учителей. А я тут пытаюсь закончить новый роман. Дома – тоска смертная. Бывший хозяин сказал, бунгало на море свободно – приезжай и пиши. Вот я и приехал. Господи, Констанция, заходи скорей, ты же промокнешь!

      – Я и так уже вся промокла. Отойди с прохода! – говорит она. А сама не двигается с места.

      И чем дольше она там стоит, под молниями, тем сильнее, с каждой новой вспышкой, становится похожа на ту женщину, которую я знал раньше… Как будто пленку с призраками в киноаппаратной кто-то запустил задом наперед, и она прокручивается прямо через их жизни – фон Штрогейма и всех остальных.

      Дальше, дальше – и вот уже передо мной маленькая девочка, прижимающая к груди черный портфель. Она дрожит от холода, глаза ее полны вселенского ужаса. И теперь уже невозможно поверить, что это она – сама Раттиган, легендарная звезда экрана… Собственной персоной явилась ко мне ночью в разгар грозы.

      – Ну, заходи же! – повторил я.

      – Так пропусти!

      Она повисла на мне и впилась в мои губы страстным поцелуем – как будто в рот засунули ириску со вкусом морской воды. Побежала в комнату, потом с полпути вернулась и поцеловала меня еще раз – в щеку.

      – А в этом что-то есть… – сказала она. – Но все потом. Сейчас у меня шок…

      Прямо в мокрой одежде Констанция запрыгнула с ногами на диван и подтянула колени к подбородку. Зубы у нее стучали. Пришлось срочно снять с нее платье и завернуть ее в большое полотенце.

      – Ты так со всеми женщинами поступаешь? – спросила она, пытаясь унять озноб.

      – Только с теми, которые заявляются ночью в грозу.

      – Пожалуй, не стоит рассказывать об этом Мэгги.

      – Будет тебе, расслабься, Раттиган.

      – Эту фразу я слышу всю жизнь, от всех своих мужиков. После нее обычно следует удар в самое больное место. Или осиновый кол.

      – А ты стучишь зубами от холода или от страха?

      – И то и другое… – она в изнеможении откинулась на диван. – Всю дорогу бежала. Не думала, что ты здесь, ты же съехал сто лет назад. Как же хорошо, что я тебя застала! Ты должен меня спасти.

      – Боже праведный, от чего еще?

      – От смерти.

      – Насколько я знаю, от этой штуки спастись еще никому не удавалось.

      – Господи, ты опять в своем репертуаре! Я лично умирать не собираюсь. Я хочу жить вечно!

      – Звучит почти как молитва. Спустись на землю, Констанция.

      – Но ты тоже будешь жить вечно. В своих книгах!

      – Лет сорок, может, протяну.

      – Целых сорок лет! Может, со мной поделишься?

      – Могу пока поделиться выпивкой. Что тебе уж точно не помешает, так это выпить и успокоиться.

      Я откопал на кухне полбутылки Cold Duck[7].

      – Бр-р,

3

Эрих фон Штрогейм – австрийский актер и режиссер (1885–1957).

4

Джек Джилберт – американский поэт и автор эротических романов (1925–2012).

5

Род ля Рок – американский актер (1898–1969).

6

…скользит на доске по волнам прибоя – судя по всему, героиня Брэдбери увлекалась бодисерфингом – так называется катание по волнам на маленькой доске с маленькими ластами, при котором в качестве глиссирующей поверхности используется тело серфера…

7

Cold Duck – американское игристое вино.