Жена поэта (сборник). Виктория Токарева

Юлия сообразит, как сдать преступника.

      Машину остановили, поскольку она была грязная, с заляпанными номерами.

      – Ваши документы, – потребовал дорожный инспектор Жора.

      Водитель достал из бардачка документы. Мент стал их рассматривать.

      Юлия открыла дверцу и громко спросила:

      – У вас можно пописать?

      – Идите в кусты, – разрешил Жора.

      – В кустах неудобно.

      – Наоборот. Свежий воздух. Земля. Круговорот воды в природе.

      Юлия вышла из машины и направилась в сторону поста.

      Оттуда вышел второй мент Юра.

      – Чего надо? – спросил он слегка хамовато.

      – Я свидетель, – тихо сообщила Юлия. – Я видела труп. В нашей машине сидит убийца.

      – Откуда вы знаете? Он что, представился?

      – Вы милиция, вы и разбирайтесь.

      – Ваши документы, – потребовал Юра.

      Юлия достала из сумки и протянула свой паспорт.

      Юра записал в блокнот данные паспорта.

      – Можете показать труп? – спросил он.

      – Пусть убийца показывает, – сказала Юлия. – Он лучше знает.

      – А где это? – спросил Юра.

      – Два километра назад. Там дерево с дуплом. Дупло сухое и черное.

      Она забрала паспорт. Зашагала прочь от машины.

      – Эй! – крикнул водитель «Нивы». – Куда?

      – Домой! – отозвалась Юлия.

      Она не хотела, чтобы при ней задерживали человека, которого она сдала.

      Дальше не придумывалось.

      Алла не собиралась влюбляться в своего главного редактора. Женатый человек – явление временное. Но тяжело быть совсем одной в двадцать пять лет. Ни жениха, ни ухажера, ни родственников.

      То, что случилось в Таганроге, – исключение из правил. Тоска пихнула, как говорила героиня Шолохова.

      Алла не хотела «гонять порожняк», заводить бесперспективные отношения, но что случилось, то случилось. И пошло-поехало.

      Тело Вилена Иваныча оказалось лучше, чем голова. Оно было молодое и спортивное. Если бы голову отрезать, вообще греческий бог. Но со временем Алла привыкла и к голове. Она забыла его возраст. Называла Вилен. Вилен – талантлив, а талант важнее, чем молодость. Молодых сколько угодно. Стада. А талант – редкость. Божественное клеймо.

      Виля читал ей свои новые стихи и по ее реакции проверял – все ли на месте? Стихи – это не рифма, а божественный порядок слов. Когда этот порядок сбивался, Алла ловила сбой своей антенной, и ее лицо становилось безразличным. Гасло. Виля замечал эту перемену. Злился, но понимал, что надо додумать.

      Он шел на кухню. Ставил чайник. Плита старая, Алла принесла ее с помойки. Чайник кто-то отдал за ненадобностью. Кухня маленькая. Но все это свое: и плита, и чайник, и кухня, и Алла. Можно ото всех спрятаться, отъединиться. Одни во всей Вселенной. Хорошо. Виля наливал чай в кружку. Ждал, когда придет новый порядок слов. И он приходил. Виля читал новый вариант. В глазах Аллы зажигались лампочки. День удался.

      Алла и Виля ложились на новый разложенный диван.