Лето придёт во сне. Часть 1. Приют. Елизавета Сагирова

так, что эхо отозвалось на лестнице. Испуганно переглянувшись, мы не сговариваясь, юркнули в приоткрывшуюся дверь, и тут же прижались к ней спинами, одновременно глянув вверх. Там, хищно нацелившись единственным глазом на крыльцо, висела камера.

      Скользя вдоль стены, прячась в её тени, мы добрались до угла корпуса. Дальше оказалось ещё проще. По газонам, вдоль подстриженных кустов, служивших отличным укрытием, до прудика, а уже там – рукой подать деревья. Возле пруда мы задержались. Здесь предстояло миновать широкое открытое пространство, которое захватывала одна из камер, пусть и находящаяся в отдалении. Теперь всё зависело от того, насколько внимательна охрана.

      Присев за скамейкой, мы набирались решимости для последнего рывка.

      – Красиво как, – вдруг шепнула мне в ухо Яринка.

      Она, подняв голову, смотрела в небо. Там висела половинка луны, по которой бежали рваные облака. В прорехи облаков тут и там выглядывали мерцающие звёзды.

      – Ты никогда не выходила ночью?

      – Нет, – Яринка повела взглядом вокруг, – Только в окно смотрела.

      Я тоже огляделась. Такая привычная картина – школа, стадион, корпуса, деревья и дорожки между ними, сейчас, в уютном жёлтом свете фонарей, выглядели таинственно, почти волшебно. Тихо, пусто. Я только сейчас поняла, что воздух вокруг заполняет стрёкот сверчков, а откуда-то издалека доносится странный низкий шум, в который вплетается ровный перестук.

      – Что это? – я подняла палец.

      Яринка прислушалась.

      – Поезд идёт где-то.

      – Поезд? Я раньше их не слышала.

      – Я тоже, – подруга пожала плечами, – Днём их не слышно наверно из-за другого шума. Тут и шоссе из города недалеко.

      Я не стала уточнять, что не слышала поездов не только днём, а вообще. Маслята находились слишком глубоко в тайге, где на десятки, а может и сотни километров вокруг не проходили железные дороги. Конечно, поезда мне не раз доводилось видеть в кино, но там они звучали совсем по-другому. Сейчас же звук поезда, постепенно затихающий вдали, почему-то вселил в моё сердце странную тоску. Я прислушивалась, пока Яринка не нарушила затянувшееся молчание.

      – Ну что, рванули?

      – А? А… давай. На раз-два-три.

      Уповая на то, что у охранников в их караулке есть занятия поинтереснее, чем неотрывно пялиться в мониторы, мы кинулись к деревьям с такой скоростью, на какую только были способны. Я успела увидеть, как в неподвижной воде прудика не отставая от нас, мчится половинка луны, как отсвет фонарей играет на огненных волосах бегущей рядом подруги, а потом деревья и кусты надвинулись на нас, окружив спасительной темнотой.

      – Есть! – азартно шепнула я, прижимаясь к стволу сосны.

      – Погоди радоваться, – Яринка настороженно оглянулась, – Если кто нас видел, сейчас прибегут.

      – Не прибегут, – как всегда близость леса и свободы будоражили мою кровь и о плохом не думалось, – Пошли!

      Я привычно заскользила между деревьями, Яринка двинулась за мной. Луна просвечивала