Лето придёт во сне. Часть 1. Приют. Елизавета Сагирова

Петровна говорит, что я очень старательная и усидчивая, и если буду…

      – Да погоди ты с Варварой Петровной, – бесцеремонно перебила Яринка, – Мне юбку дошить сможешь? Тут немного осталось. А я тебе буду месяц десерт с обедов отдавать?

      Настуся аккуратно сложила сарафан и твёрдо ответила:

      – Нет.

      – Да почему нет? – зачастила Яринка, цепляясь за ускользающий шанс, – Это же простая юбка, для тебя это тьфу, за вечер управишься. Хочешь, два месяца десерт буду отдавать?

      – Не в этом дело, – в голосе Настуси зазвучало непривычная твёрдость, – Если я сошью тебе юбку, ты не попадёшь на продлёнку к Варваре Петровне, и многому не научишься.

      Яринка застыла с раскрытым ртом, а Настуся, сунув сарафан в шкаф, решительно вышла из дортуара.

      Кое-как справившись с оторопью, Яринка доверительно поделилась:

      – Иногда мне хочется её убить – слишком правильная для этого мира.

      – Не держи на неё зла, – вступилась за подругу Зина, – Она действительно тебе добра желает. Ведь учиться шить всё равно придётся, Варвара от тебя не отстанет. Я тоже долго мучилась, а сейчас ничего.

      Яринка развернулась к ней всем корпусом, но Зина опередила её, торопливо сказав:

      – Я сладкое не люблю. И то, что я научилась шить, не значит, что мне нравится это делать.

      Когда и она вслед за Настусей отправилась на завтрак, Яринка в сердцах запустила недошитой юбкой в стену.

      – У-у, гадина! – адресовался этот нелестный эпитет несчастной юбке или Варваре Петровне, я не поняла, но попыталась утешить подругу.

      – Тебе юбку сегодня сдавать. Даже если бы Зина или Настуся согласились помочь, они бы уже не успели.

      Буркнув себе под нос что-то явно очень грубое, Яринка подняла юбку с пола и принялась ожесточённо запихивать в школьную сумку. Но потом вдруг замерла, просветлела лицом и повернулась ко мне.

      – Ладно, чёрт с ней, с продлёнкой, ведь в лес мы будем ходить только ночью? Пошли завтра снова?

      На миг в Яринкиных глазах я ясно увидела звёзды, падающие сквозь пушистые еловые лапы, и потянулась к ним всей душой. Но тут же словно одна из этих лап хлестнула меня по лицу, возвращая в дортуар.

      – Нет. Нельзя, слишком опасно так часто…

      Яринка возвела глаза к потолку.

      – Да чем опасно-то?! Увидят, поймают? Ну и что? Не убьют ведь. Ну, получим розги в крайнем случае. Переживём.

      – Розги-то переживём, а что дальше, подумала? Деревья спилят у забора, и мы больше не сможем никогда ходить в лес, – пояснила я, а мысленно добавила "И мне будет негде встречаться с Дэном".

      Яринка поникла – поняла. Я тоже её понимала. Свобода, даже такая кратковременная и иллюзорная, пьянит. Потом ещё труднее возвращаться к унылой повседневности, и только сильнее тянет вырваться из неё. А такая волшебная ночь, как вчерашняя, даже меня, уже привыкшую к регулярным побегам, теперь надолго выбила из колеи. Что уж говорить о Яринке, только-только впервые вдохнувшей свободы, а теперь