.

ты не против? Настоящего чая здесь днём с огнём не сыщешь. Виски, значит, ящиками с Земли таскать – это пожалуйста, а попросишь хоть пакетик «Гринфилда» – хрен тебе под мышку.

      Я усмехнулась. Кажется, Дженис болтушка. И грубиянка.

      Дженис поставила поднос на стол. Я взяла чашку, отпила немного. Хм, вкусно и действительно похоже на чай. Вот не знала бы правду, ни за что бы не догадалась.

      Дженис, уютно устроившаяся в кресле, потягивала напиток и разглядывала меня. Наконец, она торжественно произнесла:

      – Ольга, год смерти две тысячи семнадцатый. Что же оборвало ниточку твоей жизни?

      Видимо, здесь это вполне обычный вопрос. Как «кем работаешь?».

      – Меня сбила машина. Я поскользнулась на проезжей части, упала, а водитель… не остановился. А ты? Как оказалась здесь?

      – У меня была лейкемия.

      – О… мне жаль…

      – Шутишь? Да это крупная удача, о чём жалеть? При жизни я большую часть времени проводила в больницах, утыканная иголками, или блевала после химиотерапии. Волосы повылезали, тощая, как скелет… Жуть! А сейчас… Я снова могу делать то, что хочу, никаких ограничений, никаких проблем.

      – Ну… в твоём изложении это и правда звучит оптимистично.

      – А то.

      Мы немного помолчали.

      – Ты откуда родом? Ну, что с Земли, это понятно, а страна, город?

      – Из Москвы.

      – Россия, значит. Прикольно. А я из Нью-Йорка.

      – Кстати, всё забываю у кого-нибудь узнать. Вот ты, например, американка. Деррил, судя по всему, тоже. Кади́га вообще из другого мира! Но почему все говорят по-русски? Это какая-то магия?

      – Почти угадала, – Дженис с усмешкой кивнула. – На самом деле мы общаемся на стандартном языке, общем для всех мёртвых. Но, так как изучили его не сами, а магическим путём, пересекши границу между жизнью и смертью, кажется, что мы слышим родную речь. Конечно, ты будешь понимать не только стандартный, но вообще все языки. В любом из миров.

      – Удобно, – я повертела в руках чашку. Ещё один вопрос не давал мне покоя, но почему-то казалось, что он слишком глупый, чтобы его задавать. Хотя, ладно, чего уж там… – Как думаешь, если есть Рай, Эдэм… существует ли Ад?

      Дженис фыркнула. Ну, вот, значит вопрос всё-таки глупый.

      – Нет, – Дженис покачала головой. – Понимаешь, это ведь не тот Рай, что в Библии. Это просто мир. Точнее, надмир, без времени и пространственных рамок, куда попадают все умершие души. Хорошие, или плохие, не важно. Это не награда, чтобы её нужно было заслужить.

      – А почему ты не осталась там? Как вообще получилось, что тебя взяли в школу кураторов?

      – В Раю слишком скучно. Заметила, какие они все отмороженные? Дрейфуют то ли в полусне, то ли в наркотическом дурмане. Моя наставница говорила, что там какие-то специальные флюиды в воздухе, расслабляющие, из-за них-то души и не чувствуют эмоций, не понимают, сколько времени прошло. Полный и безграничный покой. Ну, чисто зомби. А я так не хотела. Привратник прочёл информацию обо мне и сразу понял, что я подхожу для работы куратора. У меня склонности к психопатии, – добавила