Так устроен мир. Джеймс Хедли Чейз

поудобнее.

      – Чего боится Беллман?

      – Беллман? – Улыбки как не бывало. – А что с ним?

      Пальцы Дюка, все в никотиновых пятнах, забарабанили по столу.

      – Кто-то нагнал на него страху. Я думал, может, ты что знаешь.

      Шульц задумчиво ущипнул себя за губу.

      – Тут я тебе не помощник, – неторопливо сказал он. – Давай лучше про орхидеи расскажу.

      – Кто о чем, а вшивый о бане, – усмехнулся Дюк. – Не юли, я такого не люблю.

      Шульц промолчал.

      – Это, случаем, не Спейд? – спросил Дюк, выдержав паузу.

      Толстяк закрыл глаза. Казалось, он слышит это имя впервые.

      – Говоришь, Беллмана припугнули? А я и не знал.

      – Не съезжай с темы. Давай про Спейда. Слыхал про такого, Пол?

      Шульц бросил взгляд на Дюка. Убедился, что тот не шутит, и снова закрыл глаза.

      – Ну, слыхал. А кто не слыхал? Но это не значит, что…

      – Сдается мне, эта контора принадлежит Спейду, – произнес Дюк. – Но я могу ошибаться. Что скажешь?

      Толстяк подался вперед, сгреб стопку в пятерню, отпил половину. Дюк подумал, что Шульц, с его попугайским клювом вместо рта и глазами-блюдцами, похож на осьминога.

      – Ошибаешься, и сильно. – Шульц поставил стопку на место. – Это моя контора – пять лет, как выкупил. Интересно, с чего ты…

      – Так уж мозги устроены – то и дело ошибаюсь. Прикинь, как матушка за меня переживала.

      – По поводу Беллмана ты тоже не прав, – сказал Шульц. – Я видел его на днях, отлично выглядит. Непохоже, что боится.

      – Зайду-ка я к нему, проведаю. – Дюк допил виски и встал. – Он предлагает мне работу в «Ше Паре». Думает, если я буду там тереться, лохи накинутся на его катушки.

      Круглые глаза Шульца остекленели, рука застыла на полпути к выпивке. Толстяк посмотрел на Дюка снизу вверх.

      – Мне птичка напела, что смышленый парень заезжать туда не станет, – сказал он.

      Дюк внимательно посмотрел на Шульца:

      – Твоя птичка, случайно, не с южным акцентом поет?

      Шульц с хлюпаньем всосал виски. Казалось, его вот-вот хватит удар. Спустя мгновение он взял себя в руки и покачал головой:

      – Ничего подобного. Ты о чем?

      – О птичке, что спела для меня, – холодно сказал Дюк.

      – На твоем месте я бы забыл про Беллмана. Ты только что бабла срубил. Поезжай отдохни. Тебе на это одних процентов с выигрыша хватит. На солнце поваляешься, воздухом подышишь.

      Дюк оперся о стол и наклонился к Шульцу.

      – Послушай, Пол, – серьезно сказал он. – Чего боится Беллман? Не виляй, мы же давно работаем вместе.

      Шульц побледнел:

      – Говорю же, у него все в порядке. Тебе, Гарри, я не стал бы врать.

      – Ладно, – выпрямился Дюк. – Ты не стал бы мне врать. Так и напишем на твоем надгробии. Это отпугнет стервятников.

      И он вышел, хлопнув дверью.

      Внизу ждал Каллен.

      – Есть минутка выпить?

      Дюк бросил взгляд в другой конец комнаты, на большие часы с желтым циферблатом. Половина седьмого. Он покачал головой.

      – Домой хочу, – сказал он. – Вечером встретимся