Дневник смертницы. Хадижа. Марина Ахмедова

шайтану:

      – Не говори больше со мной! Отстань от меня! Не хочу! – Я быстро-быстро мотала головой, чтобы его слова больше не попадали мне в уши.

      Я схватила со стола в коридоре дедушкин кисет и спустилась на первый этаж.

      – Тебя только за смертью посылать, Хадижа, – сказал он и взял кисет желтыми пальцами.

      Скоро вернулась бабушка. Корова издохла. Соседи не успели ее зарезать. Столько мяса пропало.

      – Не повернулся теленок, – сказала бабушка. – Салиха говорит, Абидат корову сглазила. Какой у нее глаз, между прочим, нехороший, – продолжила бабушка. – Салиха говорит, вчера она ее встретила на дороге, и та ей: «Какая у тебя корова жирная, завидую я тебе, Салиха». Почему «машалла» не сказала, я тебя спрашиваю? У-у, специально не сказала, чтобы сглазить. Надо было сразу корову к мулле отвести. Ты помнишь, как она Алишкину дочку сглазила? Какой у нее горб вырос! Теперь ни туда ни сюда. Я Алишке говорила: не пускай ее в дом. Уй, какой у нее, у этой Абидат, глаз… Ноги ее в моем доме не будет.

      – Иншалла, – сказал дедушка, который тоже недолюбливал Абидатку.

      Мы сели на пол вокруг клеенки. Мама достала из кастрюли хинкал, положила его в большую тарелку, добавила масло и чеснок. Мы брали хинкал вилками и макали в аджику.

      – Еще, помнишь, я тебе говорила, как видела ее там, за кладбищем? – Бабушка подала дедушке большой кусок мяса с костью. – Что она там делала, я тебя спрашиваю? Как раз в тот день Камал умер, а ей он не родственник. И потом на сороковой день сразу ее свекор умер. Астагфирулла, какой здоровый он был. От чего умер? Почему умер? Клянусь, я знаю!

      – От чего, женщина? – спросил дедушка, высасывая из кости мозг.

      – А вот от того, – ответила бабушка, понизив голос. – Воду, в которой покойника мыли, взяла, лепешку на ней замесила, свекра накормила, и все.

      – Астагфирулла! – Дедушка бросил кость на тарелку. – Женщина, дай спокойно поесть! Надоели мне твои сплетни! Иди с соседками судачь! Ни на секунду рот не закрывает, вах… – Он снова взялся за кость.

      – Не бери с нее пример, лучше молчи, как твоя мать, – сказал он, повернувшись ко мне. – А-то бу-бу-бу, бу-бу-бу – без конца. Не бывает же так!

      – Дедушка, а кто живет в том доме за кладбищем? – спросила я.

      – Ты смотри на нее! – махнула рукой бабушка. – Я в твоем возрасте глаза не могла на отца родного поднять, а она тут разговаривает! Молчи, кому сказала!

      Бабушка пожала плечами и сунула в рот хинкал.

      Уй, как я боялась теперь ходить на кладбище. Если Абидат туда ходит, я больше в жизни туда не пойду. И лепешку у нее никогда не возьму! В нее точно вселился шайтан! Я вспомнила про сахар в кармане и потрогала его рукой – четыре больших куска. Бабушка изобьет меня, если узнает, что я его своровала.

      – Что там у тебя в кармане? – спросила бабушка.

      Она все видит.

      – Это камень от шайтанов, – наврала я.

      – Правильно, носи его всегда с собой. Если увидишь Абидат на дороге, сразу потрогай камень, и ничего не