Евгений Онегин. Александр Пушкин

я ваши хоры?

      Узрю ли русской Терпсихоры

      Душой исполненный полет?

      Иль взор унылый не найдет

      Знакомых лиц на сцене скучной,

      И, устремив на чуждый свет

      Разочарованный лорнет,

      Веселья зритель равнодушный,

      Безмолвно буду я зевать

      И о былом воспоминать?

XX

      Театр уж полон; ложи блещут;

      Партер и кресла – все кипит;

      В райке нетерпеливо плещут,

      И, взвившись, занавес шумит.

      Блистательна, полувоздушна,

      Смычку волшебному послушна,

      Толпою нимф окружена,

      Стоит Истомина; она,

      Одной ногой касаясь пола,

      Другою медленно кружит,

      И вдруг прыжок, и вдруг летит,

      Летит, как пух от уст Эола;

      То стан совьет, то разовьет

      И быстрой ножкой ножку бьет.

XXI

      Все хлопает. Онегин входит,

      Идет меж кресел по ногам,

      Двойной лорнет скосясь наводит

      На ложи незнакомых дам;

      Все ярусы окинул взором,

      Всё видел: лицами, убором

      Ужасно недоволен он;

      С мужчинами со всех сторон

      Раскланялся, потом на сцену

      В большом рассеянье взглянул,

      Отворотился – и зевнул,

      И молвил: «Всех пора на смену;

      Балеты долго я терпел,

      Но и Дидло мне надоел»{5}.

XXII

      Еще амуры, черти, змеи

      На сцене скачут и шумят;

      Еще усталые лакеи

      На шубах у подъезда спят;

      Еще не перестали топать,

      Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;

      Еще снаружи и внутри

      Везде блистают фонари;

      Еще, прозябнув, бьются кони,

      Наскуча упряжью своей,

      И кучера, вокруг огней,

      Бранят господ и бьют в ладони:

      А уж Онегин вышел вон;

      Домой одеться едет он.

XXIII

      Изображу ль в картине верной

      Уединенный кабинет,

      Где мод воспитанник примерный

      Одет, раздет и вновь одет?

      Все, чем для прихоти обильной

      Торгует Лондон щепетильный

      И по Балтическим волнам

      За лес и сало возит нам,

      Все, что в Париже вкус голодный,

      Полезный промысел избрав,

      Изобретает для забав,

      Для роскоши, для неги модной, –

      Все украшало кабинет

      Философа в осьмнадцать лет.

XXIV

      Янтарь на трубках Цареграда,

      Фарфор и бронза на столе,

      И, чувств изнеженных отрада,

      Духи в граненом хрустале;

      Гребенки, пилочки стальные,

      Прямые ножницы, кривые

      И щетки тридцати родов

      И для ногтей и для зубов.

      Руссо (замечу мимоходом)

      Не мог понять, как важный Грим

      Смел чистить ногти перед ним,

      Красноречивым сумасбродом{6}.

      Защитник вольности и прав

      В сем случае совсем неправ.

XXV

      Быть можно дельным человеком

      И думать о красе ногтей:

      К

5

Черта охлажденного чувства, достойная Чальд-Гарольда. Балеты г. Дидло исполнены живости воображения и прелести необыкновенной. Один из наших романтических писателей находил в них гораздо более поэзии, нежели во всей французской литературе.

6

Tout le monde sut qu’il mettait du blanc; et moi, qui n’en croyais rien, je commençais de le croire, non seulement par l’embellissement de son teint et pour avoir trouvé des tasses de blane sur sa toilette, mais sur ce qu’enfrant un matin dans sa chambre, je le trouvai brossant ses ongles avec une petite vergette faite exprès, ouvrage qu’il continua fièrement devant moi. Je jugeai qu’un homme qui passe deux heures tous les matins à brosser ses ongles, peut bien passer quelques instants à remplir de blanc les creux de sa peau.

Confessions J. J. Rousseau*

Грим опередил свой век: ныне во всей просвещенной Европе чистят ногти особенной щеточкой.

* Все знали, что он употребляет белила; и я, совершенно этому не веривший, начал догадываться о том не только по улучшению цвета его лица или потому, что находил баночки из-под белил на его туалете, но потому, что, зайдя однажды утром к нему в комнату, я застал его за чисткой ногтей при помощи специальной щеточки; это занятие он гордо продолжал в моем присутствии. Я решил, что человек, который каждое утро проводит два часа за чисткой ногтей, может потратить несколько минут, чтобы замазать белилами недостатки кожи.

«Исповедь» Ж.-Ж. Руссо. – Фр.