Ренуар. Частная жизнь. Барбара Эрлих-Уайт

поездку платит министерство, он живет в Алжире у друга, которого я не знаю; я его и двух раз не видел. Друг детства, у которого он остановился, женат, у него куча детей, я из чистой вежливости нанес ему визит»[417]. Возможно, Алина, которой тогда было 22 года, сообразила, что у друга детства Лестринга, в его 34 года, могут быть дочери-подростки, и ощутила в «куче детей» какую-то угрозу, а может, вся эта история показалась ей фальшивой. Памятуя, что ее отец бросил ее мать, она всегда с подозрительностью относилась к мужскому поведению – и прислала гневный ответ, упрекая Ренуара в том, что он не сообщил ей подробнее, у кого живет Лестринг.

      В следующем письме Ренуар заверяет ее: «Я не стал тебе об этом писать, потому что голова была занята другими вещами, а кроме того, мне казалось, что тебе будет совсем не интересно знать, что у него есть друг, к которому он каждые три года приезжает на три месяца, тем самым лишаясь ежегодного месячного отпуска». В ответ на обвинения Алины Ренуар продолжает: «Уж ты могла бы знать, что мне хватает забот зарабатывать живописью и некогда тратить время на глупости. А еще это несправедливо по отношению к Лестрингу, который капризен и порой невыносим, но манеры у него безупречные, и он человек исключительно порядочный». После этих объяснений он добавляет: «Видишь, я, как могу, пытаюсь умерить твой гнев». В заключение Ренуар заверяет ее, что каждый день в восемь вечера ложится спать, а встает в шесть утра[418]. Алина, хотя и была на восемнадцать лет моложе возлюбленного и оставалась простой девушкой из деревни, не боялась в открытую высказывать свои сомнения по поводу верности Ренуара.

      Пока Ренуар работал в Алжире, Алина раздумывала, не принять ли предложение отца съездить в Канаду. Виктор Шариго, на тот момент проживавший в Виннипеге, написал ей несколькими месяцами раньше, уговаривая приехать в Канаду, где, как он утверждал, она больше заработает шитьем, чем в Париже[419]. Алина, обычно такая решительная, никак не могла определиться, ехать ей или нет. Ренуар знал про письмо Виктора и про сомнения Алины и, полностью отказавшись от своего назидательного тона, предоставил ей решать самой. Предполагая, что она все-таки уедет, Ренуар наказал: «Напиши мне про день отъезда, чтобы я заранее вернулся в Париж. Пиши поскорее, постарайся сообщить, когда уезжаешь. Меня-то не будет всего месяц, а когда ты вернешься – бог ведает»[420]. Возможно, мысль об отъезде на неопределенный срок напугала Алину – в итоге она отказалась от мысли повидаться с отцом.

      Но если Алина решила не разлучаться с Ренуаром надолго, сам он сильно задержался в Алжире. Запланированный месяц пошел к концу, он понял, что ему нужно еще время, чтобы закончить работы, и остался на несколько лишних недель. То, что вместо месяца Ренуар провел в Алжире два, для него типично – он не любил следовать жесткому графику. Все свои последующие поездки он, как правило, сильно затягивал, а маршрут менял по ходу дела. Алина, ожидавшая его назад в конце марта, часто задавала в письмах вопрос, когда же он вернется. Ренуар отвечал: «Милая моя подруженька, мне очень тяжело: я не могу бросить два очень важных пейзажа, жду еще двух-трех

417

Ibid.

418

Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места [Алжир], без даты [март 1881], частное собрание.

419

Не опубликовано; Виктор Шариго – Алине, Виннипег (Канада), 2 августа 1880, частное собрание.

420

Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места [Алжир], без даты [ок. 15 марта 1881], частное собрание.