Имам Шамиль. Том первый. Последняя цитадель. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

на головах!

      – Не горячись, брат! – Али сын Будуна, вспыхнул очами, с глубоким укором посмотрел на кунака. – А что скажет на твое самоуправство Повелитель Шамиль?

      – Умный не спрашивает. Умный сам до всего догадывается. У Имама две руки. Одной он раздает удары плетью, другой – награды. Но наград будет больше, если… не будешь глуп. Или ты трусишь? – в зорком подвижном оке под аркой круто сведенных бровей мелькнула слюдяной искрой насмешка.

      – К-кто я?! – Али вспыхнул, как порох, схватился за кинжал. В его разгневанном взгляде стучал и пульсировал вызов.

      – Бихьинчи! Вижу, что нет! Тогда зачем заставляешь меня напоминать тебе слова Шамиля: «Кто думает о последствиях, тот не герой». Не так ли, Гула? – Маги бросил взгляд на стоявшего рядом джигита.

      Заросший дремучей синей бородой до самых скул, Гулу лишь двинул массивной челюстью, глаза его хищно сузились. Косматая папаха, надвинутая на брови, грозно качнулась вперед.

      – Кхэ! Белых собак много – значит, мюридам Имама их придется много резать. Волла-ги! Мы покроем их шкурами наши седла и сошьем сапоги. Иншалла. Едем!

      – Алга! Алга!

      – Все поедем!! – взорвались гневные крики.

      – Братья, медлить нечего! Наши люди в беде!.. – Одноглазый точно камень, метнул в седло свое жилистое тренированное тело.

      – Ля илляха иль алла!

      – Уо-ех-ех!!

      Кони сорвались с места, как пущенные тугой тетивой стрелы.

      * * *

      Высоко в небе ветер – гьури гнал облака, но над самой землей, над скалами и теснинами, предвечерний воздух стоял неподвижно, теплый, напоенный ароматом душистых трав. Небо было подобно синему океану. Дрожа и переливаясь, растеклась по этой беспредельной лазуритовой глади алая пена заката.

      … Кони вынесли горцев на гремучий щебень кургана. Тропу пересекал свежий медвежий след. Покосившиеся гранитные и сланцевые пальцы каньона Андийского койсу остались за спиной. Иззубренная вершина одинокой скалы Шайтан-кьуру надменно взирала сверху на драконий гребень каменного собрата, на изумрудном склоне которого, задержался крохотный черной точкой отряд мюридов. Белые, пепельно-голубые космы тумана тонкими, полупрозрачными слоями, подступали к суровому громадью Шайтан-кьуру – мистическому монументу еще доисламской истории, словно отрывая его от земли.

      Хай, хай… Величественное, головокружительное зрелище открывалось отсюда. Казалось, земля спала, – все было безмолвно. И это голо-каменное царство безмолвия, суровых линий и черт, рождало какую-то тоскливо-обреченную, гнетущую тишину.

      …Взоры воинов напряженно заострились на Гаджи-Омаре. Тот указал рукой:

      – Где курится туман.

      Магомед качнул стволом карабина.

      – Вперед, братья!

      Отряд, извивавшийся как змея, съехал со щелкавшего под копытами коней щебняка, и стал спускаться по козьей тропе к предгорным лугам.

      Уо! Где-то совсем рядом враг. Огромный стан Ак-паши, генерала-фельдмаршала князя Барятинского. Это стан, подобный крепости, хоть и без