Вот так и живем. Рассказы. Андрей Викторович Белов

была вот, только тем и занималась, что старалась приукрасить свой участок земли.

      Соседкой с Савелием через забор поселилась на теплое время Нюра: молодая еще, крепкая и разбитная бабенка. На зиму она медсестрой устраивалась в районную больницу, а летом увольнялась и сюда – в деревню. Она и избу-то не подправляла, разве что дед ей крышу подремонтировал, чтобы от дождя спрятаться можно было. Грядками все занималась и цветами: простыми цветами, самыми дешевыми, что раз посадил и сами много лет растут. Любил дед сесть около забора и цветами ее любоваться. Любил смотреть, как она с грядками управляется: супружница его все вспоминалась, такая же ухватистая была. Нюрка-то подол сарафана высоко подоткнет и часами возится, не разгибаясь, то так, то этак к деду поворачиваясь; знала она, что ноги ее мужикам нравятся: крепкие, но не жилистые, а гладкие и манящие деда куда-то в даль прошлого. Только и слышно было от нее: «Огурчика хочешь, дед Савелий?» Такая могла бы и еще чего предложить, да только стар был дед для озорства: время его вышло, отгулял свое.

      Через три участка от деда мужик в избе поселился, только скорее бомжевал он в этой избе, а не жил, говорил, что Валентином зовут. Ни разу дед не видел, чтобы мужик тот по хозяйству что-то делал, а только рано утром уходил куда-то и вечером возвращался, неся мешок на себе, и обязательно с водкой Валентин каждый вечер был. Видать, на областную свалку ходил. Тоже, надо сказать, работенка: туда пятнадцать да обратно пятнадцать километров, выходило на круг тридцать. А еще поговаривали что, мол, служивым и тем, кто на зоне срок отбывал, сигареты и водку продавал или на вещи выменивал. Валентин тот жил в деревне весь год. Вот частенько долгими зимними вечерами сталкивались они вдвоем с дедом о смысле жизни – о том, как правильно жить. «А зачем работать? Работая, ты ведь большую часть на хозяина вкалываешь, а тебе только малая доля достается. Я не работаю, а смотри, и сыт, и пьян каждый день. А что Господь наш в Евангелии говорит ученикам своим, вы, мол, кто со мной пойдет, чтобы ничего с собой не брали: «Вы взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут… и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»

      Умный был Валентин, начитанный: тоже по вечерам, хоть и с водкой, а все книжки читал. Никак его дед переспорить не мог, что, как и сам жизнь прожил, так и другим надо ее в поте лица ее прожить. Но друг без друга уже и не могли: как ненастье или долгие вечера зимой, так нет-нет, и придет Валентин к деду, а тот все на часы поглядывает, когда же Валентин объявится.

      Так и жили в деревне: вчетвером летом – зимой вдвоем.

      Как-то в зимний вечер дед с Валентином сидели в Савельевой избе, грелись и чай попивали, хотя Валентин все порывался почаще водочки в рюмки наливать, но дед за этим строго следил. Знал, что с третьей-четвертой рюмки развезет Валентина, как и любого алкоголика, так что придется его либо спать у себя класть, либо нести на себе в его избу. Предложил проветрить избу, а то накурили, а заодно и самим свежего воздуха вдохнуть. Вышли во двор – а тут красотища: кусты, деревья все в снегу