Топот балерин. Надежда Нелидова

только одно пойми:

      Что я не могу без людей.

      Однажды худая рука, в поисках утешения и тепла, по-мальчишески шкодливо скользнула в вырез мягкого халатика: в нежнейшую ложбинку между ещё более нежнейшими, шелковистыми припухлостями номер два… Виртуально, разумеется, виртуально! Но Алёна ужасно рассердилась на нахальное вторжение.

      Целую неделю выдерживала ледяное молчание. А потом помирились. И она уже сама с нетерпением ждала свидания в обеденный час, с половины первого до четверти второго.

      Утром у Рафаэля были пары в универе. После обеда бежал в читалку – единственное время и место, где они могли общаться ровно час, не будучи застигнутыми: он – чокнутой женой, она – ревнивым любовником.

      Потом мальчишка отцеплял от заборчика велосипед и мчался, окрылённый, за пакетами и всякой рекламной глянцевой лабудой.

      ***

      …Алёна, помедлив, расстёгивала халатик. Рафаэль с величайшим благоговением обцеловывал тёплую атласную шейку, жадно приникал губами, будто пил из ямочки между ключицами.

      Задыхаясь, запускал руки под тёплые гладкие подмышки. За спиной нащупывал застёжку. Но не торопил события: ладони возвращались, ныряли в эластичные чашечки.

      У Алёны самые эрогенные точки – соски.

      – Пожалуйста, ещё… Не останавливайся.

      – Не торопись, милая. Какая у тебя кожа… Ты ванну из молоке с мёдом принимаешь?

      Губы захватывали, зубы покусывали, язык изучал на вкус всё, что попадалось на пути вниз.

      – Моя шёлковая! Какая ты ароматная! Твой мраморный животик! Благоуханные бёдра…

      В общем, читайте «Суламифь».

      Алёна закрывала глаза. Слабо постанывая, начинала ритмично покачиваться, как всадник на коне: сначала медленно, потом быстрее, потом бешено…

      Нежные белые руки

      Треплют за холку коня.

      «Эй вы, ленивые слуги,

      В путь проводите меня!

      Туже стяните подпруги.

      Письма – немедленно сжечь!»

      Тонкие нежные руки

      В ножны задвинули меч.

      Шлем на кудрях золотистых.

      Плечи закованы в бронь.

      Глазом косит кровянистым,

      Топчется взмыленный конь.

      Маленький доблестный рыцарь,

      С нежной лазурью в глазах,

      Годы и месяцы мчится.

      Конь уж едва на ногах

      Держится в бешеной скачке.

      Но, будто дал он зарок,

      Крепче сжимает уздечку

      Маленький храбрый седок…

      Ах, она готова была месяцы и годы не слезать с поджарого, мускулистого, неутомимого молодого жеребца.

      Хватит с неё изматывающего, изнуряющего, грязного секса с Хозяином, по шесть часов. Сколько, сколько?! По шесть, с перерывами!

      Ей хочется нежности, долгих прелюдий, детских шалостей, бесстыдной игры. Хочется восхищения, чудных вкрадчивых слов, шёпота на ушко:

      Ты – коварная и простодушная,

      Ты и добрая, ты и злая.

      Задушевная