Не плачь, казачка!. Нонна Мордюкова

работе. Беги, там как раз перерыв. Мама моя как раз понесла Юрочку к ней кормить.

      Прибегаю на электростанцию, а туда не пускают.

      – Пустите, ради бога, – взмолилась я, – я к Кате!

      Смотрю, тетенька лет сорока, мать той девочки, кричит вахтеру:

      – Пусти! Это же Нонка, не узнал, что ли?

      – A-а, Нонка, иди! Гляко-сь, подросла, цицки какие стали, як у тетки.

      – Да вы что?! – обняла я груди двумя руками.

      – Нонка, иди. Не обращай на него внимания, он ляпнет чего хочешь.

      Под сиреневым кустом в тенечке сидела Катя и кормила грудью ребеночка. На ней была спецовка и косынка в мазуте.

      – А, Нонка, проходи, вот садись рядом. На Юру моего посмотришь… Он вылитый отец, все так говорят, кто его помнит.

      – А как же свадьба? Когда же она была?

      – Какая теперь разница? Умник нашелся: без саперной бригады от Таганрога до Ейска отправились. В общем, на мине подорвались. Погибло-то мало, а вот мой морячок угодил прямым попаданием… Ой, Нонка, сколько бескозырок по морю до сих пор плавает, никак не потонут! Мазутом их пообкрутило, а они нет-нет, да и явятся, бескозырочки-то.

      Молодая прекрасная мадонна кормила грудью свое дитя и уже была вдовой. «Отомстила» Катя за все наговоры своим вдовством. Неловко стало тем, кто еще недавно ее так принял. Теперь она улыбалась людям с Доски почета.

      – На, – дала она мне подержать заснувшего сына.

      Но родственница ее тут же унесла ребенка, а Катя, положив мне руку на плечо, предложила пойти в столовую.

      – С удовольствием, но у меня нет карточки.

      – Вот дурная, в столовке да не извернемся! У меня рабочая есть.

      Посидели недолго, но я за это время успела выпалить многое из нового, что случилось со мной, вплоть до того, как в «Ревизоре» я кричу Добчинскому и Бобчинскому: «Скорей, скорей! Вы тихо идете!» На нас оглядывались, потому что я встала из-за стола и точно так же крикнула, как на репетиции.

      – А жених есть?

      – Женихов у нас нет ни у кого… Так, иногда целуемся по углам – и всё. Какие женихи?! Надо же учиться.

      – Правильно. Дело на безделье не меняй. Ой, Нонка, живая ты какая! Молодец, жизнерадостная…

      – Я надолго приехала. Можно, буду бегать к тебе?

      – А чего ж, я теперь в большой комнате живу, где раньше была свекровь, а Вера, жена брата моего мужа, в другой со своей дочкой.

      – Я ее видела.

      – Трактор не то мину, не то бомбу переехал – и на куски! Прямо вот два брата, как по написанному, погибли. Да и пацанов в поле много подрывается. Бегают безразборно, ничего не понимают. Обещали прислать саперов, да их надо много, если по-настоящему браться за дело… Так что вдовушка я ни с того ни с сего. На тот год приедешь – наверно, уже не застанешь.

      – А ты куда?

      – Домой тянет, в село. Там из родни никого нет, а вот место, земля, она осталась. Туда мы и поедем с Верой. Поставим хату-саманку «замесом», садок разведем, в колхоз запишемся.

      «Замес» – это когда объявляется на селе кем-нибудь клич-просьба помочь поставить хату. Расплата – вечеринка: хозяева, получившие