Еврейская сага. Пётр Азарэль

в халате ждал их возле ворот.

      – Это вы звонили? – спросил он.

      – Да, – ответил Иван Дмитриевич. – А кто вы?

      – Я психолог. Успокойтесь и идите за мной.

      Все трое двинулись за мужчиной, энергично шагавшим впереди. Тот свернул направо и вскоре они вступили в длинный полутёмный коридор.

      У двери с надписью «Морг» остановились, и человек в голубом халате обратился к ним:

      – Сегодня днём в больницу привезли девушку. К сожалению, она была мертва, и её доставили к нам в отделение. Я хочу, чтобы Вы, он обратился к Ивану Дмитриевичу, пошли со мной.

      – А мне можно? – спросил Саня, скованный тисками страха.

      – А вы кто?

      – Я её жених.

      – Нет, можно только членам семьи. Останьтесь здесь с женщиной, – жёстко сказал психолог.

      В это время в комнату вошёл ещё один человек в голубом халате и присел на стул возле Татьяны Андреевны. В середине соседней комнаты на высоком лежаке Иван Дмитриевич увидел лежащее под белой простынёй тело и с трудом удержал себя в руках. Они подошли к изголовью, и мужчина приподнял край простыни.

      – Это Ваша дочь? – спросил он и сразу же, не дождавшись ответа, понял всё.

      Отец зарыдал, стараясь не повышать голос, чтобы находящаяся за дверью жена не услышала. Потом вытер слёзы платком и посмотрел на психолога.

      – Да, она.

      Тот подошёл к нему и обнял его за плечи.

      – Вам не нужна наша помощь? – спросил он.

      – Нет. А вот жене нужно.

      – Мы о ней уже позаботились. И ей не следует заходить сюда. Вас отвезут прямо домой.

      16

      Многочасовые занятия Ильи с Зинаидой Марковной принесли плоды. Он вспомнил и повторил программу музыкальной школы, умело читал с листа и мог дать объяснения по характеру произведения, к нему вернулась техника, которой он прежде отличался. На экзаменах Илья так хорошо сыграл Шуберта и Бетховена, что профессор, председатель приёмной комиссии зааплодировал и, добросердечно улыбаясь, подошёл и обнял его.

      – Просто именины души. Молодой человек, если не зазнаетесь, Вас ждёт блестящее будущее.

      Решение комиссии было единогласным, и Илья был зачислен в Гнесинку.

      Мама была счастлива и принялась хорошо его кормить. Она прекрасно знала по себе, сколько сил потребует от него учёба в институте.

      Но вскоре в семье Вайсман произошли большие неприятности. Старший сын Виктор подружился с ребятами, которые в подпольном кружке учили иврит и знакомились с еврейскими традициями. В Судный день, пришедшийся в этот год на конец сентября, он с друзьями пришёл в Хоральную синагогу, расположенную на улице, названной в честь художника-передвижника Абрама Ефимовича Архипова. Но в те времена КГБ не оставляла своим вниманием места встреч московских евреев. Секретные агенты активно внедрялись в общины и сведения от них поступали в особый отдел на Лубянке. Виктор тоже попал в поле зрения, и уже на следующий день сообщение о нём оказалось в первом отделе МИИТ. Его вызвали в ректорат и сообщили о том, что принято решение исключить его из института за сионистскую пропаганду. Не помогло