Еврейская сага. Пётр Азарэль

порыва безудержной страсти. Покоя и сладостное томление охватили всё его существо. Ромка был счастлив, тело и душа ликовали от незнакомых прежде ощущений.

      – Ты любишь меня? – спросил он.

      – Ты мне очень нравишься, ты милый и добрый, и сексуальный. Я от тебя такого не ожидала.

      – А зачем тебе еврей? Нашла бы русского мужика покруче меня.

      – Я ищу человека, который смог бы вывезти меня отсюда. И нашла тебя. Ты не доволен?

      – Конечно, я рад, хотя я пока не думал об эмиграции. Да и границы-то сейчас закрыты. Кроме того, мне всегда казалось, что любовь лишена всякой корысти и не связана с какими-либо ожиданиями.

      – Ты ещё не понял, Ромочка, что любовь просто так скоро кончается. Мужчину и женщину обязательно должно связывать что-то ещё.

      – Наверное, это правильно. Ты умнее меня, Катюша.

      Он повернулся к ней и, вновь почувствовав в себе острое желание, вошёл в неё.

      10

      Павелецкий вокзал пах машинным маслом и специфическим ароматом железной дороги, знакомым всем, кто когда-нибудь по ней путешествовал. К зданию вокзала необычной архитектуры с шатровыми покрытиями, построенному в начале века, прилегала огромная привокзальная площадь, на которой смыкалось стягивающее Москву, словно циклопической стальной удавкой, Садовое кольцо.

      Ромка с мамой стоял на перроне возле вагона, ожидая отца, который должен был принести билет. Илья и Санька попрощались с ним днём, сделав перерыв в занятиях, и он в который раз подумал, как здорово жить с друзьями в одном доме. Тёплый июльский вечер опустился на город и здесь на путях их освещали бьющие со всех сторон мощные прожектора. Елена Моисеевна в свои сорок два года в бежевом брючном костюме выглядела свежо и молодо, как будто и не было мучительного развода с мужем. Появился Лев Самойлович, и они поднялись в вагон, на ходу показав билет молоденькой проводнице. Ромка поднял чемодан в багажную нишу под крышей, и они присели на матрасы, уже постеленные на нижних полках купе.

      – Прибудешь, позвони.

      – Хорошо, папа. Я позвоню от дяди.

      – Питайся хорошо. На еде не экономь. Будущему экономисту тоже нужно крепкое здоровье, – наставляла сына Елена Моисеевна.

      – Я понимаю, мама. Буду ведь ещё и стипендию получать.

      – Ну, на ней ты не продержишься. Будем присылать тебе деньги. Ты только поступи и учись. Еврею без профессии в нашей стране преуспеть невозможно.

      – Я постараюсь, папа.

      По коридору вагона проследовала проводница, предупреждая провожающих об отправлении поезда. Родители попрощались с Ромой и спустились на перрон.

      – Вырос наш сын, – сказал Лев Самойлович. – Время быстро летит.

      – Он славный мальчик, Лёва.

      – Ну как тебе живётся, Лена?

      – Я привыкла, всё нормально. Миша – хороший интеллигентный человек.

      – Я, наверное, сделал ошибку. Если бы не ребёнок от Веры, вернулся бы к тебе.

      – Зачем ворошить прошлое. Разбитый горшок всё равно не склеишь.

      Из окна купе Ромка со щемящей грустью наблюдал, как родители стояли на перроне, смотря в след отходящему поезду.