Фатальное колесо. На все четыре стороны. Виктор Сиголаев

потому что из колодцев не изъято останков около двух тысяч узников. Колодцы просто решили запечатать и залить бетоном, работники на раскопках падали в обморок и сходили с ума.

      Мы молчали, оцепеневшие.

      А начальник продолжал тихим, ровным и страшным голосом:

      – Стационарных печей не было, но людей жгли так называемым «стеллажным способом». Нижний слой – шпалы, потом люди, доски, керосин. Снова люди, доски, керосин… люди, доски, керосин – и так до десяти слоев. Люди… гм-м… многие, короче, были еще живы. Найдено два таких «стеллажа», в одном было сожжено минимум две с половиной тысячи, во втором – около тысячи семисот. На пожарище даже костей не оставалось, один лишь пепел. Фотографии в этом альбоме. А вот в этой папке материалы судебного процесса над палачами. Три года назад он наконец состоялся. В Германии, спрашиваешь, искали?

      Шеф как-то очень неприятно оскалился.

      – А где еще? В Канаде? В Аргентине, Бразилии?

      – В Советском Союзе, – подрагивая голосом от чрезмерного спокойствия, ответил Шеф. – Из персонала лагеря только четверо – немцы. Все остальные – шуцманы, полицаи Сто пятьдесят второго крымско-татарского шума-батальона. Да-да. Те самые, о которых ты тут намедни распинался. За два дня до освобождения Симферополя они провели последнюю акцию уничтожения. Так называемую «процедуру зачистки лагеря». Вручную… из пулеметов. А потом, по дороге на юг, куда они якобы отступали с немецкими войсками, шуцманы просто банально растворились в предгорьях. Разбежались кто куда. На все четыре стороны. И списки личного состава все пропали, или спрятал кто-то, или просто кто-то уничтожил от греха. Вот и пришлось вылавливать их по свидетельским показаниям без малого тридцать лет. Все, что они творили с узниками концлагеря, в материалах суда подробно описано. Читайте, анализируйте.

      Он шумно встал, толкнув кресло назад.

      – Я в партком. Знакомиться с куратором. Вы работайте с документами. Материалы под грифом, из кабинета не выносить, записей не делать.

      – Сергей Владимирович, мы знаем, что такое «под грифом»…

      – Как раз это я и хотел услышать. И именно от тебя, учитывая, что ребенку вообще допуск не положен!

      – Так я знаю, что… все это безобразие под вашу личную ответственность. Ценю даже.

      – Ладно, работайте, – не стал ввязываться в перепалку Пятый. – У вас два часа на все про все. Потом жду версии.

      – Ой, постойте, Сергей Владимирович!

      – Ну, что еще?

      – Вы говорите «версии». Организуйте нам встречу с подозреваемым. С тем самым пьяницей, что чуть под «вышак» не загремел. Он ведь наверняка в отказе?

      – А ты откуда знаешь?

      – Опыт…

      За спиной закашлялся Козет.

      – Организую. Все. Читайте. Я пошел.

      – Ни пуха…

      – Отставить!

      – Понял.

      Хлопнула дверь. Излишне, надо сказать, резко хлопнула.

      – Ну ты что, Старик? – Ирина демонстративно покрутила пальцем у виска. – Шеф и так на взводе.

      – Да я понимаю. – Я уселся за стол и пододвинул