Власть Прозерпины. Марита Мовина-Майорова

и в глазах её он видел бы один крик плоти, чтобы полные чувственные губы её кривились от сладкой боли вожделения и издавали бы один призыв: «Ещё!»

      Но его время ещё не пришло…

      4.

      Было ли сжигавшее их чувство любовью? Или то была животная страсть? Или инстинкты? Или Клеточная память?

      …Вода обжигала плечи, струясь по поднятым вверх рукам. До бёдер она доходила уже не такой холодной и по ногам сбегала, почти лаская. Девушка, очень смуглая, изящно-длинноногая, с тонкой талией, упругими ягодицами стояла под струями водопада, откинув назад голову. Чёрные, струящиеся до середины лопаток волосы, прямые и блестящие. Они ещё были сухими, и это позволяло сделать вывод, что девушка только встала под этот ледяной душ…

      Откуда она узнала, что вода обжигала плечи девушки? Откуда она вообще узнала, что чувствует эта смуглая черноволосая нимфа?

      Это была сама она. Первобытная, нагая. Прозерпина?

      Водопад находился как раз прямо посередине небольшого лесного озера, в котором заканчивала свой бег быстрая высокогорная речушка. Даже не озера. А озерка. От самого его берега к водопаду вела сотворённая самой Природой дорожка из камней. Похоже было, что Природа выбрала самый мелкий проход к изумительным струям необыкновенной белизны и своим жестом из этих камней указала Человеку путь к ним.

      Вода в озерке стояла. Только около самого водопада она бурлила и пенилась. И тут же, отступив чуть-чуть, усмирялась. Тишина и покой не нарушались ничем. А шум падающей воды был так естественен, что если бы его не было, то, наверняка, эта тишина была бы слишком таинственной.

      Шум стоял вокруг неё. Шум стоял у неё в ушах. Под самой лавиной воды стоять было, конечно, невозможно – слишком сильной энергией обладала падающая вода. Девушка просовывала в поток, падающий сверху, руки и этого было достаточно, чтобы вода начинала захлёстывать все тело. Сначала руки, плечи, грудь и живот покрывались мурашками. Потом живот инстинктивно втягивался, а соски мгновенно набухали и затвердевали. Ноги, погруженные по щиколотку в воду, сковывало от холода. Но она не сдавалась. Она знала, что скоро жечь перестанет, и тогда она повернётся к потоку спиной и вся погрузится в пену, лавину водной стихии. А потом, перестав чувствовать своё тело, выйдет на свет солнца, постоит, привыкая к теплу, и прыгнет в ледяную воду озера, которая уже не будет ледяной, и снова переживёт восторг свободы, восторг освобождения тела от оков тяжести самого тела – её тело растворится в естестве воды, став частью её стихии.

      Она так и сделала.

      А теперь выходила на берег. Смуглая её кожа была прекрасна, вся в капельках воды, в которых играло солнце. Она вся была прекрасна. Своей юностью. Аромат девственности распространялся от неё как аромат ночного цветка, который так тонок и пронизывающ, что источается в ночи на многие пространства без перемещения потока воздуха, сам по себе.

      Она легла на берегу, прямо на жаркий песок. Теперь песок обжигал её кожу.