Хоупфул. Тарас Шира

внутрь, первым делом он двинулся к ряду с кофе – его он мог найти с закрытыми глазами. Ученые все никак не могут прийти к однозначному выводу – полезен кофе или все-таки вреден. Даже с вином уже вроде как давно все решили. А здесь не могут. «Ради кофе можно пойти на все. Даже на работу», – эта цитата Билла Гейтса занимала почетное первое место в Жениных заметках на телефоне. Он иногда записывал крылатые выражения и высказывания, чтобы козырнуть в разговоре с собеседником или превратить в тост на пьянке. Записывал, чтобы тут же их забыть и не вспомнить.

      Прихватив с соседнего ряда две бутылки «Либфраумильх», Женя подошел к кассе.

      Пикнув сканером пакет зернового Egoist, кассирша, молодая девушка с татуировками, на секунду задержалась глазами на двух бутылках. Выглядела она вполне ничего, но красная и пыльная спецформа магазина портила весь внешний вид.

      – Вам есть 18? – подняла она глаза.

      – Есть, конечно. А вам? – с ехидной улыбкой спросил Женя.

      Женин вопрос был встречен каменным лицом. Продавцы в алкогольных магазинах давно привыкли к трезвым и не очень попыткам пошутить.

      – Пакет нужен? – вяло поинтересовалась она.

      Дождь усиливался, поэтому Женя решил поторопиться. Людей на улице почти не было – редкие прохожие, чьи лица уже не были видны под зонтами, торопились уйти подальше от проезжей части, чтобы не быть облитыми случайной машиной.

      Заходя во двор, Женя услышал крик с детской площадки:

      – Мальчик! Мальчик!

      На детской скамейке под дождем сидела маленькая фигура, обмотанная в шаль. Издалека она походила на оставленный кем-то старый спальный мешок.

      Женя, сделав вид, что не слышит, решительно шел к подъезду.

      Он прекрасно знал, что этой фигурой в шали была его соседка этажом ниже – пенсионерка с, по-видимому, прогрессирующей деменцией. Она уже давненько теряла связь в пространстве и с окружающей действительностью.

      Знал он и то, что она забыла, где живет, но сегодня помогать он ей не хотел – то ли из-за плохого настроения, то ли просто устав от того, что бабулька все никак не могла запомнить свою квартиру. «Ну и нахрена она выходит тогда? – озлобленно думал Женя. – Все сериалы на Первом канале закончились?»

      Он часто встречал ее на лестнице между этажами – подняться для старушки на свой четвертый этаж было сравнимо с восхождением на Эверест. Она нередко зависала между этажами, но не для того, чтобы отдышаться. Она внимательно рассматривала двери на лестничной клетке, как будто видела их в первый раз. Даже сейчас, когда старшая по подъезду большими черными цифрами заботливо вывела номера этажей на стене, это не сильно облегчило старушке задачу. В квартиры она не звонила – то ли не решалась, то ли попросту не знала, что сказать открывшим ей соседям. Так или иначе, те самые соседи ее часто там и подбирали, застывшую и растерянную. Пару раз так делал и Женя, но к тому времени, как он на нее натыкался, бабулька частенько забывала, возвращается ли